Шарлатан-то понял, а жена нет. И ляпнул ей со зла, что уезжаю в самую гущу Центрального Таджикистана посмотреть, как настоящие мухи в розовые алмазы попадают. И сдуру показал стекляшку. ("Кретин", – брезгливо сказал мне на это внутренний голос).

Ольга и в руки брать алмаз отказалась, сразу все поняла. Что опять нечто весьма опасное к ней подкрадывается.

– Ты понимаешь, что это значит? – отступив на шаг, спросила она подрагивающим голосом.

– Понимаю... – вздохнул я, поняв, что влип безвозвратно.

– Кто-нибудь знает, что эта штука у тебя?

– Знает одна девица. Анастасия называется. Она-то мне его и всучила вместе с ботинками.

– И что ты собираешься делать?

"Ни нотки ревности в голосе, одна неприязнь, – мелькнуло у меня в голове. – Это конец".

Заморгав эту отвратительную в своей беспощадности мысль, я простодушно ответил:

– Как что? Помогать тебе рожать. Ленку воспитывать...

– А если эта розовая штучка в дом бандитов приведет?

– Да не приведет! И вообще, хочешь, я ее прямо сейчас в огород выброшу?

– Сегодня выбросишь, а завтра назад принесешь...

"Дурак! – опять встрял внутренний голос. – Скажи, что сейчас же отнесешь алмаз в московскую мэрию. И расскажешь компетентным органам, все, что о нем знаешь. И после этого ничего кроме анализов бандиты у тебя взять не смогут".

– Знаешь что... – начала Ольга в тот момент, когда я мысленно посылал внутренний голос в место, прямо противоположное голове, – У меня, как только ты этот алмаз показал, предчувствие возникло, как в сердце вонзилось. Он мне сразу красным показался, как будто кровь его моя покрасила. И что ниточка за ним тянется...

– Глупости.

– Глупости? Знаешь, что прошлой ночью мне приснилось? Что тебя какие-то опасные люди по всей России ищут. Ищут, находят и каким-то особенным образом убивают.

– Глупости. Придумываешь.

– Глупости, не глупости, а Ленкой и будущим своим мальчиком я рисковать не хочу. Не только рисковать, но и думать о риске не хочу... Ты меня понял?

– Да... Лечь, что ли на дно, на пару месяцев?

– Да. Я завтра послезавтра перееду на месяц к Софии, она сейчас как раз одна живет, а ты уходи сегодня же. Если все обойдется – поговорим, как нам дальше быть. Соседям я скажу, что мы расстались навсегда по причине твоей моральной неустойчивости и неизбывной склонности к оголтелому авантюризму.

– Ну ты даешь... Не круто?

– Мне врач сказал, не тот, голубой, а известный доктор наук из Института акушерства и гинекологии, что детей у меня больше не будет – проблемы с маткой. И вдруг я забеременела. Понимаешь, это последний мой шанс! А я хочу мальчика...

– Я не смогу так уйти... Я... я люблю тебя... Ты же знаешь.

Я был совершенно искренен. Рассуждать о крепости брачных уз ("давно не любим друг друга, живем по инерции" и так далее) – это одно дело, а слышать их треск – совсем другое.

– Знаю, – ответила Ольга бесстрастно. – Но ты должен уйти.

И я, выпив на дорожку стаканчик, ушел. С тяжестью на душе. Как же, отправили от дома. Мол, если убьют, то пусть одного... Понимаю Ольгу... Мать, да еще беременная. Но все равно неприятно. Всегда неприятно, когда одни инстинкты.