— Оливия — моя будущая жена, — твердо ответил Дуэйн и взялся за дверную ручку. — Ну что, готовы?

— Да.

Он внезапно что-то вспомнил, полез в карман, достал мятую записку и протянул ей.

— Вот это тоже покажите, поняли?

— Да, мистер Картрайт. Идемте же.

Дуэйн открыл дверь, пропустил Матильду вперед и вошел следом.

— Мисс Брэдли, это миссис Трики. Ей необходимо поговорить с вами, — быстро сказал он, повернулся и покинул комнату.

Прислонился с обратной стороны к двери, глубоко выдохнул и начал молиться. Второй раз за последние два дня и такой же — за последние двадцать пять лет…

Женщины молча, смотрели друг на друга. Оливия настолько была потрясена и разгневана неожиданным появлением Дуэйна, да к тому же еще в обществе другой женщины, что не могла прийти в себя. Поэтому первой заговорила Матильда.

— Здравствуйте. Меня зовут миссис Трики. Я пятый год работаю у мистера Картрайта. Приходящей уборщицей. Убираю два раза в неделю, по утрам. С девяти до одиннадцати. Иногда позже. Мои обычные дни понедельник и четверг. Но на этой неделе я пришла в среду, позавчера… Мистер Картрайт был в командировке, и я должна была привести дом в порядок к его возвращению…

Она продолжала говорить медленно и внятно, словно с ребенком. Описала все до мельчайших подробностей, вспомнила в точности свои слова, сыгравшие роковую роль, показала оставленную записку.

Оливия слушала не перебивая. Сначала — потому, что узнав голос, лишилась от гнева дара речи. А потом — потому что не могла не выслушать до конца.

— Мисс Брэдли, — закончила свой монолог Матильда, — поверьте, мне очень стыдно, что я причинила вам обоим столько неприятностей. Мистер Картрайт — настоящий джентльмен, он всегда был очень добр и ко мне, и к моему мужу. Один раз даже помог ему найти работу… — Она всхлипнула.

Оливия подошла и обняла ее.

— Как вас зовут?

— Матильда, мисс Брэдли. Вы… вы сможете когда-нибудь простить меня?

— Не плачьте, Матильда. Успокойтесь. Уже простила. Все в порядке, — произнесла Оливия и вышла из кабинета.

Он сидел на корочках, прислонившись спиной к стене, и смотрел прямо на нее. Искренне и открыто.

— О, Дуэйн, — прошептала Оливия, опускаясь рядом, и замолчала от избытка чувств.

Он заключил ее в объятия, заглянул в глаза и спросил:

— Ты веришь мне? Веришь?

— Да. П-прости…

— Шшш… молчи. Мы должны забыть об этом. Оставить позади, словно этого никогда не было.

— Нет. — Она горестно качнула головой. — Нет, Дуэйн. Я самая настоящая истеричка. Психопатка. Ты столько раз говорил, что я должна тебе верить, что ты не такой, как мой бывший муж, а я… Разве ты можешь любить меня? Такую?!

— Я не только могу любить, я люблю тебя. И всегда буду. И ты не истеричка, а женщина, измученная многолетними оскорблениями и обманами. А чтобы ничего подобного не повторялось, мы с тобой поженимся и никогда больше не расстанемся. Никогда. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.

— Но… как же, это возможно? Твоя работа, дела…

Он закрыл ей рот страстным поцелуем. А когда оторвался, ответил:

— Мы сегодня же полетим в Рино и зарегистрируем наш брак. Я оставлю свою работу. Я все продумал за вчерашний и сегодняшний дни, и знаю, чем теперь буду заниматься. А теперь отвечай: ты согласна стать миссис Картрайт?

Она молча кивнула.