От мастерской он пошел пешком: во-первых, надо теперь экономить, а во-вторых, ходьба стимулирует мысль.

Нет, братцы, рассуждал Олег, все-таки это все ерунда. Нет здесь никакой мистики. Просто цепь нелепых совпадений. Сейчас он придет домой и… Нет, пожалуй хватит писанины. Какой из него, к черту, писатель? А графоманию надо пресекать на корню. Что бы сказал в таком случае Джао Ли? «Все, что ты изложил на бумаге – все это ты впустил в наш мир. И тебе, прежде всего тебе, жить в окружении сотворенного тобой».

Ну, вот. Опять он туда же… Что с ним происходит? Может, от одиночества все это? Дочка ведь не в счет… Собаку, что ли, завести?..

Боковым зрением он почувствовал неладное. Нервно обернувшись, Олег заметил медленно катившую вслед ему старую праворульную «тойоту» грязного цвета. В машине сидел с каменным лицом человек азиатской внешности. Олег остановился и «тойота» проехала мимо. Человек смотрел невидящим взглядом прямо перед собой.

«Начинается», – подумал Олег, поспешно перешел на противоположную сторону и поймал такси.

Неужели теперь его будут контролировать эти самые вьетнамцы? Мало ему было ФСБ – теперь еще и азиатская мафия… Все, с писаниной завязываем…

…«Жизнь на берегу далекой горной реки, в окружении высоких гор и сосен, несомненно, должна была пойти ему на пользу. Наконец-то он может расслабиться, побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и чувства. Рыбалка, собирание грибов, а может, и охота – эти простые занятия должны были отвлечь его, снять непомерное напряжение последних дней.

Как скоро может наскучить такая жизнь? Он не знал. Он знал только то, что теперь опасности и постоянная нервотрепка где-то далеко-далеко, а все, что привело его сюда – как будто произошло с другим человеком. Только здоровый холод и успокаивающий физический труд»….

Олег скептически пробежал глазами написанное и нахмурился. Вообще-то он решил ничего больше не писать. Но напоследок нестерпимо захотелось (в целях обезопасить себя, оправдывался Олег) написать нечто в том смысле, мол, опасность миновала и все теперь будет хорошо. (Олег лукавил – ему просто очень хотелось сочинять). Однако после внимательного прочтения текст начинал приобретать несколько иной смысловой оттенок.

«Сибирью попахивает, – понял, наконец, Олег, – Лагерями… Мама родная! Что ж я написал, блин!»

Олег уже успел безоговорочно поверить в свои необычайные способности воплощать написанное в жизнь. Мнительность – если не главный его недостаток, то уж точно, один из самых неприятных.

Слава богу, никого из сотрудников в кабинете сейчас не было, и некому было оценить сумасшедшего взгляда начальника отдела.

Холодея от ужаса, он стал лихорадочно придумывать сюжетный поворот, который помог бы ему выпутаться из такой неприятной, хотя и, всего лишь, гипотетической ситуации.

«Вздохнув, он вернулся мыслями в действительность. К сожалению, все это только мечты. Желаемое, что никогда не станет действительностью. Его место здесь. Он сам справится со всеми своими проблемами. Как всегда. Надо только…»

Олег вздрогнул от резкого звука. Звонил сотовый. Номер не определялся.

– Але, – осторожно отозвался Олег.

– Это Владимир Сергеевич, – вежливо сказала трубка.

– А, здравствуйте, – ответил Олег. Тело немедленно покрылось испариной. Неужели не успел?..

– Нам надо с вами встретиться, Олег Анатольевич, – сказал Владимир Сергеевич.

– Там же? – обреченно спросил Олег.