Старший глядел на эту сцену совершенно равнодушно. Так, словно душить таможенников — это в порядке вещей. Младший обмяк и беспомощно смотрел на оскаленные зубы англичанина. Они были точно такими же, как зубы черепа!

— Relax, Llu! Please don't kill this dirty policeman! — вмешался брюнет.

— You bloody mortal! — прошипел блондин.

Но пальцы разжал.

— Господин Элвин благодарит вас за теплый прием, — торжественно произнес Тэм. — И приглашает вас на открытие нашей выставки через две недели в Эрмитаже…

— Спасибо, мы очень признательны, — не менее торжественно ответил старший таможенник.

— Какого хрена?! — просипел младший, растирая горло. — Вы что творите, психи?

…За что удостоился осуждающих взглядов Тэма и собственного начальника.

Лу подошел к двери и дернул ее на себя. В замке что-то хрустнуло, и дверь открылась, выпуская англичан.

— Ты, блин, спятил! — свирепо прохрипел младший. — Он же меня чуть не задушил! Сколько он тебе дал?

— Ничего! — буркнул старший. — И помело придержи! Никто тебя не душил!

— Да ты… Да только что… — Младший не находил слов. — Ты ослеп, что ли?

— Да не было ничего! — тоже взъярился старший. — Или у тебя крыша съехала?

— Да… Ладно, — внезапно успокоился младший. — Давай посмотрим запись.

— Нет, ты точно сбрендил! — воскликнул старший. — Я что, по-твоему, лох — оставить камеру включенной? Ладно, пошли. Этак мы и на пиво не заработаем!

Глава первая

ЛЮБОВЬ МЕРТВЕЦА

Хотите, чтобы ваш тролленок всегда оставался маленьким, пушистым и неагрессивным? Обращайтесь к нам!

На лекцию Катя опоздала. Ездила по чиновникам с юристом Коли Голого. Процесс регистрации детективного агентства был в самом разгаре, и процесс этот оказался невероятно хлопотным и скучным. Во всяком случае на взгляд Кати. Лейке вот вся эта суета нравилась. Но ходить по инстанциям в дорогом костюме (вместо любимых джинсов и кроссовок) и подписывать бумаги приходилось Кате. «И зачем они все это затеяли? — иногда думала она с тоской. — Ну ничего, вот зарегистрируемся, а потом пусть занимаются агентством сами! Только ради Карлссона…»

В «коридорах власти» ее подташнивало. Здесь царила липкая атмосфера жадности, наглости и подобострастия. Согбенные просители и мордастые хозяева кабинетов… Кате не приходилось стоять в очередях. Молодой шустрый юрист плавал в этом отхожем месте, как головастик в луже, обещая со временем стать такой же жирной бородавчатой жабой, как и эти чиновники. Кате юрист был так же противен, как и те, кто ставил печати и подписи. Несмотря на ухоженный вид и спортивную фигуру, юрист был таким же гнусным: алчным, наглым, похотливым… Нет, он не позволил себе ничего лишнего, но даже от его взглядов на коже появлялось ощущение липкой слизи…

Только здесь, в просторной светлой аудитории на втором этаже здания Британского Совета, Катя наконец смогла вздохнуть полной грудью.

Тут было почти как на филфаке. Только вместо пластиковых жалюзи на окнах шторы, вместо выщербленного паркета — ковролин, а место исцарапанной зеленой доски занимал белый экран в полстены. Сейчас рядом с экраном, на кафедре, стоял толстенький пожилой дядечка, о котором Кате было сказано, что это — широко известный переводчик литературовед. Широко известный в узких кругах, надо полагать.