|
Тело его дернулось... ...но при этом он остался жив и принялся отчаянно лягаться и извиваться, болтаясь в воздухе! – Надо же, какая удача! – игриво покачал головой начальник тюрьмы, складывая пальцы рук вместе. – Редкое явление. У него не сломалась шея. Так что мы сможем еще некоторое время понаблюдать за тем, как он будет дергаться, пока не задохнется окончательно. Остальные заключенные отреагировали на случившееся по-разному. Кого-то предсмертные муки О'Коннелла развеселили. Отовсюду раздавался одобрительный хохот. Другие, напротив, проявили свое недовольство. Наверное, они были возмущены тем, что осужденному приходится так долго страдать. Или они были разочарованы, что им не удилось понаблюдать за тем, как у человека ломается шея? Джонатан, разумеется, не получил никакого удовольствия, глядя на несчастного, лицо которого сильно покраснело от прилива крови. О'Коннелл продолжал отчаянно вертеться на веревке, борясь с удушьем. Эвелин что-то прошептала на ухо начальнику тюрьмы. Джонатан вздрогнул: конечно же, она не намерена предложить этому типу... – Хамунаптра? – широко раскрыв глаза от удивления, переспросил Хасан. – Вы лжете! – Я никогда не лгу! Я добропорядочная женщина. Хасан нахмурился: – Так значит, этот грязный поросенок знает, как найти Город Мертвых со всеми его сокровищами? – Да…и если вы прикажете обрубить веревку, мы предложим вам... пять процентов. О'Коннелл, задыхаясь, но все же продолжая слушать разговор Эвелин и Хасана, каким-то образом умудрился прохрипеть: «Пять процентов?» Глаза его были выпучены, как полагал Джонатан, из-за того, что он был поражен жадностью Эвелин. Но, наверное, еще и потому, что он задыхался и был близок к смерти. – Ну, хорошо, – продолжала Эвелин. – Десять процентов. – Пятьдесят, – отрезал начальник тюрьмы. – Двадцать. – Уступите... уступите же ему... – хрипел О'Коннелл, и лицо его стало приобретать синюшно-багровый оттенок. – Сорок, – проговорил Хасан. – Тридцать. – Я... я умираю! – раздался прощальный стон О'Коннелла. – Двадцать пять, – снизил свою долю начальник тюрьмы. – Согласна! – воскликнула Эвелин, и они пожали друг другу руки. Начальник тюрьмы одарил ее своей незабываемой улыбкой, обнажая зеленые зубы, и что-то выкрикнул палачу на арабском. Тот взмахнул кривым мечом, разрубил веревку, и О'Коннелл рухнул на землю. Полумертвый, Рик покатился по гравию двора, все еще задыхаясь и откашливаясь. Но теперь он стал героем дня: все заключенные ликовали. Они, аплодировали ему, одобрительно свистели и смеялись от радости. Правда, сам Рик еще не мог прийти в себя, а потому не сумел по достоинству оценить вновь обретенную свободу. Джонатан сейчас чувствовал себя немногим лучше О'Коннелла. Надо же! Им придется отдать двадцать пять процентов! Ну, теперь уж они точно должны дойти до Города Мертвых... Эвелин поднялась со скамьи и, перегнувшись через перила балкона, улыбалась своему новому партнеру. – Мне тоже очень приятно было познакомиться, – сообщила она. В это мгновение О'Коннелл потерял сознание.
Глава 6 «Ночь на Ниле»
Нил с его двумя рукавами – Белым и Голубым – самая длинная река в мире и единственная, насколько знал Ричард О'Коннелл, текущая с юга на север. Все в этой идиотской стране теснились к его берегам и идущим от русла каналам. И в Каире, и дальше, к югу, где долина Нила раскинулась на пять миль в ширину. |
