А потом и вовсе начался ад.

Ольга впервые попробовала наркотик прямо у себя в учебной физической лаборатории. «Вечный аспирант» Коля Шатунов, который писал диссертацию уже седьмой год и по этому поводу жутко комплексовал, для того, чтобы загнать свои комплексы как можно глубже, использовал пришедший на русскую землю кокаин. Он и предложил Ольге понюхать белый порошок.

И кокаин стал неотъемлемой частью ее жизни. Кан до поры ничего не замечал, но вскоре зелье перестало оказывать на Ольгу прежнее действие, и она решила попробовать более сильные средства. Через несколько недель кандидат физико-математических наук Ольга Савинская стала героиновой наркоманкой.

Савинский не мог видеть, как на его глазах гибнет любимая. Чего он только не делал! Как он только не спасал женщину, которая с каждым прожитым днем теряла человеческий облик! Он помещал ее в лучшие клиники — она сбегала оттуда. Он подмешивал в наркотик сахарную пудру, чтобы уменьшить дозу, — она замечала и швыряла в него тарелками. Он дошел до того, что позвал в когда-то счастливый дом колдуна, который, по слухам, мог вылечить наркомана, — она издевательски хохотала и демонстративно втыкала иглу в вену на почерневшем сгибе левого локтя.

В конце концов студенты заметили, что их кумир доцент Савинский не в себе. Особо ушлые решили разузнать, что же гнетет учителя. Составилась группа парней и девушек, которых можно было назвать любимцами доцента. Послали разведчика на физфак — сама собой напрашивалась версия о том, что не все в порядке с женой Савинского. Оттуда разведчик вернулся с самыми мрачными вестями.

К тому времени Ольга уже не работала. Не могла. Подсела на иглу так, что никакое лечение не помогало. Но она еще жила. И эта жизнь приносила и ей и ее мужу такие муки, каких можно пожелать лишь самому страшному злодею мира.

Кан постепенно сходил с ума. Он сам приносил жене наркотики, не в силах слышать ее жалобные стоны. Ольга почти не вставала с постели, к концу второго года ходила под себя. Она стала инвалидом, и только забота мужа держала ее на этом свете. Два раза она пыталась покончить с собой, но Кан был начеку. Не получалось самому — просил побыть с Ольгой мать или отца, которые все понимали, но все, чем могли помочь, — это посидеть с несчастной женщиной.

Мысль о том, что самое страшное зло на свете — наркотики, пришла к нему не вдруг. Он это выстрадал. Кан понимал, что, не будь этого яда, Оля могла бы в конце концов смириться с тем, что у нее не может быть детей. Усыновили бы брошенного ребенка. Нашли бы суррогатную мать. Да мало ли что! Но уже после первого укола героина обратной дороги не было.

Савинский целыми ночами ходил по своему кабинету из угла в угол, прислушиваясь к прерывистому дыханию жены, доносившемуся из соседней комнаты. Он не знал, что делать. Молился — не помогало. Пробовал пить — стало еще хуже. Поделиться горем, кроме матери и отца, он ни с кем не мог — при множестве добрых знакомых близких друзей у него не было. Оставалось терпеть. И он терпел. Приходил на кафедру осунувшийся после бессонных ночей, хриплым голосом после десятков выкуренных сигарет читал в аудиториях лекции, на полном автомате принимал зачеты и экзамены. Куда делся блестящий оратор, лекции которого приходили послушать студенты-филологи всех вузов Москвы?..

Последнюю «дозу» Савинский принес жене за день до Нового, 2006 года. Он купил героин на Арбате, у скользкого мужичонки с крохотными бегающими глазками. Он запомнил его хорошо, как и многих, у кого покупал зелье. Так, на всякий случай. Пока — без какой-то определенной цели.

Кан вернулся домой, снял полушубок, постоял минуту у елки, которую он, несмотря ни на что, принес с елочного базара и нарядил старыми, купленными еще в его детстве елочными игрушками. Вынул одноразовый шприц, приготовил раствор, подошел к жене, которая, укрывшись пледом, неподвижно лежала на тахте и тихонько стонала.