|
Вокруг нее теснились большие елки, солнце бросало последние лучи и клонилось за вершину горы. В лесу стояла тишина. Муравьев было много — пожалуй, не менее одной–двух тысяч. Шли они торопливо, вытянувшись длинной лентой, и настолько тесно друг к другу, что казалось, будто по земле ползла громадная плоская змея около шести–семи метров длиной. Впрочем, гуще всего было в голове колонны. Здесь, видимо, шли разведчики, муравьи старые, бывалые, знающие и дорогу, и местность. К концу колонна постепенно редела, и в самом хвосте плелись редкие муравьи. От головы колонны постоянно отбегали муравьи, которые спешно направлялись в стороны на двадцать–тридцать сантиметров и возвращались обратно. Это были своеобразные щупальцы колонны. И, наконец, кроме того, некоторые муравьи постоянно бежали от головы колонны назад по краям колонны до самого ее хвоста и обратно. Они будто проверяли строение колонны и следили, чтобы муравьи не расползлись в стороны. Все выглядело как организованный и, видимо, вполне привычный муравьиный поход. Вели себя муравьи очень воинственно и так больно искусали большую толстую уховертку, случайно оказавшуюся на пути, что та долго не могла прийти в себя.
Такое массовое шествие я встретил впервые и поэтому очень им заинтересовался. Мне показалось, что я вижу или переселение муравейника, или так называемых странствующих муравьев. Конечно, было очень интересно узнать причину переселения муравьев, направление их пути и все другое, что могло неожиданно открыть секреты сложной инстинктивной жизни этих насекомых. Смущало одно обстоятельство. Из книг мне было известно, что странствующие муравьи живут только в тропических странах и при каждом переселении перетаскивают с собой и все свое добро: яички личинок, куколок и самое самку — основательницу колонии. Тут же ничего этого не было, и только одни коричневые муравьи, похожие один на другого, налегке, поблескивая лакированным одеянием, спешно мчались вдоль обочины дороги и рассылали своих гонцов в стороны. Пока я раздумывал над всем виденным, в голове колонны произошло какое-то замешательство: все шествие остановилось, муравьи сбились в одну беспорядочную кучку, нестройно сдвинулись все вправо вверх и заползли на нависшую над дорогой обочину. Тут они долго крутились, обследуя щелки и трещинки в земле.
<sup>Над лесом пронеслась стайка стрижей.</sup> Наступали сумерки. Налетел ветерок, и высокие ели качнули ветвями. Высоко в воздухе, задевая низкие облака, сбившись в стайку, пролетели стрижи, потом вернулись обратно и стали носиться из стороны в сторону с резким, многоголосым визгом. Толкотня муравьев и топтание на одном месте казалось бестолковым и скучным. Но пока я разглядывал стрижей, как-то незаметно с места остановки муравьев сперва вытянулось что-то вроде отростка, потом выстроилась колонна, и опять вдоль дороги поползла извивающаяся лента. Вскоре колонна совсем оторвалась от стоянки, но там еще осталась кучка муравьев, будто навсегда отстав от товарищей. За десяток минут колонна прошла по дороге не менее чем двадцать метров и, не доходя до ручья, неожиданно свернула в сторону. Этого я более всего опасался: попробуйте-ка в сумерках проследить муравьев среди густой травы и кустарников! Но в дебрях зарослей колонна муравьев стала еще плотнее, а движение ее сильно замедлилось: по дороге ведь было куда легче и быстрее двигаться. Путешествие по зарослям было недолгим. У небольшого холмика муравьи сбились в кучу, как-то лихорадочно все сразу замахали усиками, странно задрыгали ногами и потом дружно, как по команде, не теснясь и не толкая друг друга, потоком ринулись в маленькое черное отверстие на вершине холмика. Вскоре все муравьи — все, сколько их было, — исчезли в таинственном подземелье, и только кое-кто из отставших бегал растерянно на холмике. Прошло несколько минут... Внезапно из дырочки стали спешно выскакивать коричневые муравьи, каждый с ношей — большой белой куколкой, и помчались в обратный путь по зарослям на торную дорогу. |
