Битва, очевидно, была проиграна. Муравьиные отряды легко прорвали последнюю линию обороны, разметали немногочисленный людской заслон и вцепились в цепочку смертоносцев, так и не осознавших гибельность своего ментального напора. Часть насекомых устремились вниз по скатам, преследуя разбегавшихся в ужасе людей. В двух-трех домах еще пытались отбиваться, но долго это продлиться не могло. Рассвирепевшие шестилапые заполонили весь внутренний двор Валега, рыскали по землянкам, подвалам, домам. Спасения от них не было.

Чекира и примкнувший к нему ополченец, имени которого он не знал, отбивались в проходе жилого дома. Оба устали, с них градом валил пот, многочисленные порезы кровоточили. Муравьи, казалось, поставили перед собой цель: уничтожить этих двоих. Рыжих тварей все прибывало.

Последние защитники Валега переглянулись, одновременно кивнули друг другу:

— Вперед!

Расшвыривая наседающих муравьев, воины даже на какое-то время расчистили от шестилапых площадку перед домом. Озадаченные муравьи на мгновение отступили. Чекира ухмыльнулся запекшимися губами:

— Ну! Идите сюда! Ополченец хрипло спросил:

— Ты — Чекира, да? Тот смог лишь кивнуть.

— А я — Хомар, колесничий из Акмола. Славная драка была, Чекира. Прощай. Может, где и свидимся…

Муравьи опомнились, набежали, и оба воина остались лежать на искромсанных останках своих недавних врагов.

В одной из землянок пожилая Верита набросила на ворвавшихся шестилапых плетеные паутинные покрывала:

— Получайте! — И подожгла их.

Пламя охватило невесомую сухую материю. Старая ткачиха спалила троих рыжих, но и сама сгинула в огненном вихре.

Шестилапые убивали всех без разбора. Одних — прямо в липкой от страха темноте собственных землянок, других неумолимые жвалы выволакивали наружу и разрывали на части. Крики о помощи некому было услышать, все защитники были к тому времени уже мертвы.

Дом Управителя стал могилой для десятков его прислужников и в том числе Каргита, который, лишенный ментальной поддержки от Сшагу, в ужасе забился в самый дальний угол подземной кладовой, надеясь, что про него забудут, не заметят, что обойдется. Не миновало… Перед смертью Каргит визжал, как перепуганная женщина, но так и не сделал ни одной попытки оборониться.

К середине дня живых обитателей в Валеге не осталось.

ГЛАВА 4. СБЛИЖЕНИЕ

Редар давно потерял счет восходам. На поверхность его не выводили, и он совсем утратил чувство времени. Даже во время осады пещерного города, когда приходилось по несколько дней не выходить в пески, он, стоя на заграждении перед скальным проемом, всегда мог видеть краешек бездонно-синего неба между пиками скал, нависающих над тропой.

А здесь, в этом мрачном помещении, не было даже самого маленького оконца, даже малюсенькой щели, сквозь которую пробивался бы дневной свет. Ничего — только плесень, гниль и сброшенные во время линьки шкурки мокриц.

Пищу приносили, как ему казалось, редко, хотя младшая служительница Лези, приставленная к нему Наей с самого первого дня, точно выполняла все указания начальницы. На рассвете и на закате, как это принято в паучьем городе, Лези спускалась в затхлое подземелье с куском сушеного мяса и корчагой свежей чистой воды.

Поначалу «свободный» пленник из пустыни пугал ее. В паучьем городе песчаных жителей считали кровожадными дикарями, убивающими без разбору и даже — страшно сказать! — способными поднять руку на Повелителей.