Один только Ювар, немолодой уже, но все еще крепкий, как палуба корабля, на котором он полжизни ходил в море, угрюмо потирал перебитую когда-то упавшей мачтой руку. Кость срослась плохо, и в плавание Товара больше не брали — однако силой его природа не обделила, а море научило неплохо орудовать острогой, так что Велиман принял его в отряд без обычного ворчания. Так и сказал: один такой десятерых других стоит. Пусть у тех выпирает, где надо и где не надо, а у этого одни жилы, да кости, зато ему не нужно самых простых вещей объяснять. Где у копья наконечник, например.

— Эй, Ювар, чего такой хмурый? Найдется и для тебя ладная девка! Развлечемся. Или жены боишься? — Язык у Кештала был без костей, болтать он мог не умолкая.

Женщина у Ювара действительно была, каких поискать, — мастер ткачей Холгома, сильная и властная. Уж Кештал-то знал ее получше других, не раз еще подростком получал свою порцию затрещин за неправильно выкроенные заготовки. Правда, такой Холгома бывала только в ткацком бараке, дома же она вела себя тихо — но властный характер все равно оставался при ней.

— Как бы всех нас там чем-нибудь другим не развлекли, — мрачно пробасил мореход. — В Валег так же уходили со смешками — четыре десятка и не один не вернулся. Многих я знал, ты, Кештал, тоже, да что там, мы все их знали. Где они теперь? Из Юта хоть гонец выжил, как его там, не помню… А! Имар… А из Валега — никого.

Ополченцы примолкли.

— Посмотрите друг на друга! Повелитель отправил в Мерас только тех, кто велиманову науку лучше других одолел. Витаз с копьем наловчился, Кештал — с острогой, тебя, Ванадур, или вон Шалеха, мастер в последнее время тоже без похвалы не оставлял.

— Ну и что? — не выдержал Кештал. — Что с того? Понятное дело: шестилапых бить лучших отправили — значит, нас.

— Всех лучших. В Акмоле только землекопы да молодежь осталась. Неладно в Мерасе, вот что я скажу, неладно. Рыжие, видать, несметную силищу собрали. Так что не о жратве и бабах надо думать, а о том, доведется ли домой вернуться.

— Да ладно тебе, Ювар. Накличешь еще. Может, ничего и не будет. Мерас, говорят, старый город, еще от Прежних остался, для рыжих тварей крепким орешком будет.

— Ну-ну, твоими бы устами да ортиса пару глотков…

Прибыв в Мерас, Фефн развернул кипучую деятельность. Все патрульные шары — и те, на которых прибыл он сам со спутниками, и три дежурных, что использовали дозорные Мераса, — он приказал немедленно поднять в воздух, чтобы следить за любыми перемещениями вражеских отрядов. Благо легкий ветер позволял любые воздушные маневры, а дождь сегодня решил обойти Мерас стороной — над поселением расстилалось чистое небо без единого сколько-нибудь серьезного облачка. Разве что на востоке у самой линии горизонта висела белесая дымка.

Немногочисленные помощники местного мастера полетов, грустного и молчаливого Иддига, с трудом смогли обслужить разом такое количество шаров. Смертоносцы торопили двуногих, в раздражении подстегивая и так запуганных донельзя людей ментальными толчками. В итоге дрожащие от страха руки подвели одного молодого подмастерья, он с такой силой ударил по оболочке шара, что прорвал ее.

Ничего такого уж страшного в этом не было — шары довольно легко ремонтировались, на это и нужно-то было несколько кусков специальной паутины, пара ткачей, да полдня времени, — но рассерженный неуклюжестью двуногого смертоносец оглушил его мощным ментальным ударом. Бедняга упал на землю, скорчился и сжал руками голову, надеясь унять невыносимую боль. Его подхватили и оттащили подальше от стартовой площадки.