– Слушаю.

– Варвар, как твоё имя?

Синухет представился. Хатэм жестом приказал мне поправить постель и, когда это было сделано, заговорил негромко, с горячим убеждением в голосе:

– Мною обнаружены доказательства, что известная нам история – не более чем легенда, родившаяся в пьяном уме какого– то кормчего на заре времен. Только полный дурак мог бы вообразить, словно мир – это гигантское искусственное колесо, Станция, в ободе которой проложена бесконечная лента Дороги. На самом деле, мы живем на шаре!

Услышав это в первый раз, я решил, что Хатэм безумен. Но Синухет, к несчастью, был человеком редкого ума и страдал общей болезнью всех умных людей. Любопытством.

– Шар? – насмешливо переспросил командир. – Да– а, такой теории мне пока не встречалось. Ответь, юноша, как в таком случае объяснить натры? Что такое натра?

– Мальчик, – раненый обернулся ко мне. – Что такое натра?

– Ответить, командир? – спросил я. Синухет небрежно кивнул. – Натрой называется сегмент великой Станции, где древнейшие обогреватели перестали действовать. Холод мирового пространства убивает там все живое, поэтому мы вынуждены двигаться против вращения Станции, вечно убегая от натры...

– Достаточно! – прервал Хатэм. – Это чушь! Ерунда! Глупость!

– Ну, ну, потише, – улыбнулся Синухет. – Что глупого в теории мироздания?

– Нет никакой Станции! – горячо сказал философ. – Наш мир – это гигантский каменный шар, такой огромный, что с поверхности невозможно увидеть его кривизну. Шар очень медленно вращается вокруг своей оси, совершая один оборот за срок, сравнимый с натрой.

Я взглянул на Синухета, готовый рассмеяться следом за ним, но к своему изумлению увидел в глазах командира интерес. Огладив бороду, Синухет кивнул мне и указал на полку, где лежали принадлежности для письма.

– Черти, – коротко сказал он. Я поставил перед Хатэмом станок и молча смотрел, как раненый выводит на бумаге странный рисунок. То был смертный приговор всем нам, но тогда я этого еще не знал.

– Смотри, варвар, – философ закончил рисовать и протянул Синухету чертеж. – Видишь? Если представить, что где– то за тучами, всегда на одном и том же месте находится гигантский обогреватель, его тепло будет действовать лишь на половину шара. Но шар вращается – поэтому один раз в натру каждая его точка оказывается на противоположной стороне, где обогреватель не виден и повсюду царит холод мирового пространства.

– Так, так, – Синухет прищурил глаза. – И-и-интересная мысль. Значит, мы вечно движемся по поверхности этого шара, убегая от границы холода?

– Именно! – просиял Хатэм. – Ты очень умен, варвар, другим приходилось объяснять на макетах.

– Любопытно... – Синухет огладил бороду. – Солнце побери, в самом деле любопытно. Конечно, твоя теория в чистом виде – глупость, но идея о шаре... Над этим можно думать, юноша!

– Чем глупа моя теория? – опешил Хатэм.

Тут я почувствовал, что больше не могу молчать, и шагнул вперед:

– Закон всемирного тяготения к движению не позволит мистическому обогревателю висеть в небе на одном месте. Закон гласит: то, что не двигается, гибнет. Поэтому тучи всегда летят в сторону Движения, поэтому вечно дует ветер, а стада животных мигрируют, поэтому брошенный камень летит по дуге и, если его остановить, сразу падает...

– Умница, Яхмес, – улыбнулся Синухет. – Устами младенца... Хатэм, надо и в самом деле быть философом, чтобы придумать такую замечательную идею и не суметь ее развить.