|
Вот и сейчас я припомнил, что ситуация с налетом вышла некрасивая. Я, судя по всему, прикарманил кольцо, красующееся теперь на тонкой ручке красавицы Лизаветы, из общего, за что и получил пулю. Кстати, неудивительно, что с такой внешностью я даже в собственном сне ходил в воровайках — мелких, то есть, ворах, которых разве что ноги кормят — и «сурьезные пацаны» меня сторонились. Нафаня «косяк на косяке», услужливо подсказала память мнение обо мне пацанов. Интересная такая память, прямо цитатами шпарит, и где только их берет, вот это воображение!
Итак, задание обчистить ювелирную лавку некого Рабиновича, как условие вступления в ряды банды, я с треском провалил. Похоже, вместо того я ментов по следу на банду вывел, да еще эту редкую «Деву Марию» прикарманил. Блин, надо же так назвать кольцо! Как-то неудобно даже. Зато девчонкам я явно нравился, Лизка, жеманница, смотрела на меня с обожанием, как верный ретривер на хозяина. Но ведь тот милиционер что-то говорил про Мурку, правда, ее лицо я никак не мог припомнить, как и кто она такая в принципе… Размышляя, я терпеливо дожидался, когда Лизавета закончит с раной. Пролетка тем временем, ощутимо дернувшись, остановилась, и кучер сообщил, что мы на месте. С повозки было слезать примерно так же удобно, как с двухсотого «Крузера». Одной ногой я едва не наступил в лепешку, наш вороной успел отметиться, заминировав проезжую часть. На цыпочках обойдя повозку, я открыл девчонке дверь и подал руку, помогая сойти. Стояли мы теперь у трехэтажного здания, на первом этаже которого, на выцветшем плакате из парусины, красовалась надпись: «Бутикъ». — Нам туда, — сообщила моя спутница. Я пожал плечами и поспешил открыть Лизе дверь в этот самый бутик — магазин одежды, значит. На подсознательном уровне хотелось соответствовать той эпохе, которую рисовало мое воображение, где все джентльмены вели себя с дамами максимально обходительно. — Прошу. Мы зашли внутрь, с порога оказавшись среди длинных рядов с вешалками и одеждой. Еще и пахло приятно. — Лизавета Петровна, добрый день! — перед нами вырос хозяин магазина — низкорослый толстяк с щеками как у матерого хомяка, в белой накрахмаленной рубашке и брюках, удерживаемых подтяжками. Судя по любезности, с которой хозяин встретил Лизавету, он ожидал хорошую прибыль. Несколько секунд, на первых порах, мужичок пялился на «Деву Марию» на руке Лизаветы, и перед тем, как отвести взгляд, громко сглотнул. Меня он встретил малость прохладнее, смерил презрительным взглядом, как последнего босяка, которым я, собственно, и являлся. Вообще мы с Лизой смотрелись примерно так же, как Джек и Роза из «Титаника»… — Вам бы тоже приодеться, товарищ, — фыркнул толстяк, даже не посчитав нужным подать мне руку. Я не ответил, потому что приметил зеркало. Пока Лиза ковырялась в нарядах на вешалках, остановился у зеркала и впервые увидел — и хорошенько рассмотрел, пока не надо ни от кого тикать — собственное отражение. На меня смотрел молодой парнишка. Малость конопатый, с живыми глазами, правильным прямым носом и каштановыми волосами. Не Ален Делон, но я думал, зрелище будет гораздо хуже. Вообще-то ничего. Но кое-что в собственном отражении меня напрягло. Я отчетливо видел взгляд собственных глаз, в которых будто горели искорки выжидающего пламени. По коже расползлись мурашки. Такого ведь не может быть во сне… или может? Мысли в голову полезли дурацкие, но меня отвлекла Лизавета. — Гриш? — раздался над самым моим ухом ее голосок. — Ась? — я вздрогнул от неожиданности и переключился на Лизу, смерив ее взглядом. — А тебе идет. Девчонка примерила платье, не такое торжественное, как то, в котором была, более простенькое и практичное. |
