Гай медленно и неохотно начал пятиться к лестнице, а Хэл снова повернулся к погребу.

Каролина через голову надела сорочку, которая теперь закрывала ее до лодыжек. Она стояла перед Хэлом, понурив голову. Густые локоны вьющихся волос падали вперед, закрывая лицо. Она казалась маленькой девочкой, юной и невинной. Но дьявол свидетель: она доказала, что совсем не такая, мрачно подумал Хэл и посмотрел на сына, который прыгал на одной ноге, пытаясь надеть штаны.

В нем не было ни следа обычной дерзости и бахвальства.

Он натянул штаны, застегнул пояс и униженно остановился рядом с девушкой. Ни один из них не мог посмотреть Хэлу в глаза.

— Мисс Каролина, — приказал Хэл, — немедленно возвращайтесь в свою каюту.

— Да, капитан, — прошептала она.

— Могу только сказать, что я изумлен вашим поведением. Не ожидал от девицы вашего происхождения.

Он почувствовал, что его слова звучат нелепо. «Как будто только простолюдины изображают зверя с двумя спинами», — насмешливо подумал он и поискал менее громкие слова.

— Что сделает ваш отец, когда я расскажу ему?

Теперь она посмотрела на него в подлинном ужасе и словно потеряла всю свою миловидность.

— Ну вы же не расскажете? — Неожиданно, к замешательству Хэла, она опустилась на колени и обняла его ноги. — Только не говорите ему. Я все сделаю, только не говорите ему.

— Встаньте, девочка. — Хэл поднял Каролину на ноги, гнев его рассеялся. Потребовались усилия, чтобы вновь разбудить его. — Идите в свою каюту и не выходите, пока я не пошлю за вами.

— Вы не скажете папеньке? — умоляла она. По ее лицу текли слезы.

— Ничего не обещаю, — ответил он. — Вы заслуживаете хорошей порки.

Он выпустил ее и подтолкнул к выходу. Она побежала к лестнице, и чуть погодя он услышал, как открылась и закрылась дверь ее каюты.

Хэл повернулся к Тому и хотел гневно посмотреть на него, но чувствовал, что его негодование идет на убыль. Вопреки собственному желанию он перенесся на много лет в прошлое, когда в этих южных морях встречались в темной корабельной каюте другой парень и другая девушка. Он был одних лет с Томом, а девушка-голландка на пять лет старше, когда перевела его через порог из детства в зрелость. У нее были золотые волосы и лицо невинного ангела, но тело распутницы и нрав дьяволицы.

Он моргнул, возвращаясь от картин двадцатипятилетней давности, и обнаружил, что Том по-прежнему сокрушенно стоит перед ним.

— Мисс Битти — пассажирка на моем корабле и, следовательно, находится под моей опекой, — сказал он. — Ты осрамил нас обоих.

— Мне жаль, отец.

— Не думаю.

Он посмотрел сыну в лицо и увидел, что тот старается говорить искренне.

— Я хочу сказать, мне жаль, что я тебя опозорил, — поправился Том. — Но если о случившемся никто не узнает, никто не узнает и о твоем позоре.

Хэл едва не ахнул от такого нахальства, но вынужден был согласиться с логикой сына.

— Ты варвар, — сказал он сыну и подумал: «Я в твои годы был таким же молодым быком».

— Я постараюсь исправиться, — пообещал Том.

Хэл смотрел на него. Сам он никогда не решился бы так говорить с отцом. Отец всегда наводил на него ужас. Этот мальчишка его не боится, он уважает отца, вероятно, восхищается им, несомненно, любит, но не боится, если может так стоять перед ним лицом к лицу. «Неужели я не выполнил свой долг? Неужели сын должен был бояться меня? — подумал Хэл. — Нет, я рад, что он такой. Я воспитал его мужчиной».

— Отец, я с готовностью приму от тебя любое наказание.