– Корова? – спросил он.

– Не, – отмахнулся Макусин. – На корову шибко много сена запасать надо. Их тут мало кто держит. Это давеча держали, чтоб молочко было для деток. А теперя, когда деток нельзя… – Хозяин раздраженно сплюнул. – Так что поросят я держу да козу. Манька моя тож молочко-то любит… А на козу-то уж я сена накошу как-нить.

– Представляю, как выглядят та коза с ропосятами, – тихонечко пробубнил Пистолетец.

Хозяин услышал.

– Посмотреть хошь?… А уснешь опосля?

– Мы чулше того… завтра посмотрим… – испуганно замямлил лузянин.

– Ну-ну, – хмыкнул Макусин, потом нагнулся, зашарил в темноте возле хлева, что-то с натугой поднял и грохнул о стену, беззлобно ругнувшись под нос. Из-за стены раздалось тревожное блеяние, пару раз хрюкнул поросенок.

– Полезайте, – сказал хозяин.

– Куда? – не понял Глеб.

– На поветь, куда ишшо-то? Для чего я и лестницу-то поставил?

Только теперь стало ясно, чем громыхнул о стену Макусин. Глеб перевел туда глаза и невольно пригляделся… Нет, он и не рассчитывал что-либо увидеть, глаза после света костров еще не привыкли к плотному сумраку, но неожиданно, словно в голове у него щелкнул выключатель и во лбу зажегся фонарик, мутант без труда сумел разглядеть и Пистолетца с Макусином, и бревенчатую стену хлева, и прислоненные к ней две толстые жердины со ступеньками-перекладинами между ними. Правда, видел он все это лишь в двух цветах – черном и белом, причем, очень контрастно, почти без полутонов, но это все равно было стократ лучше, чем вообще ничего.

– Полезайте, – повторил Макусин. – Там сено свежее. Тока шибко не мните, с краю лягте.

Глеб машинально кивнул, не подумав, что хозяин не может разглядеть этот кивок, осторожно ступил на перекладину, проверяя, выдержит ли та его вес, затем быстро вскарабкался по лестнице к квадратному лазу под крышей. Отодвинул дощатую заслонку и забрался внутрь. На поветях вкусно пахло сеном. Глебу подумалось, что спать здесь, наверное, будет невероятно сладко. Он подошел к «лежанке», повалился на нее спиной и его в самом деле сразу же потянуло в сон. Но тут из отверстия лаза послышалось громкое сопение, а потом бледным привидением – как предъявило его «ночное зрение» мутанта, – показался и сам Пистолетец.

– Эй, ты где? Глеб, отвозись!.. Ты вниз не славился, к монстрам этим?

– К каким еще монстрам? – недовольно откликнулся Глеб.

– Ну, к козе-тумантке… и этим… как их… хрю-хрю которые.

– К какой-какой козе?…

– Так это… как его… которое уродство от диарации…

– Тьфу на тебя, косноязыкий! С тобой мозги свихнешь. Мутантке!

– Во-во, мутантке. Не свалился?

– Конечно, свалился. Тут же пола нет. Макусин нас специально заманил в ловушку, чтобы своих домашних мутантов нами покормить. Не слышишь, что ли, как они меня пережевывают?

– Ты тушишь!.. – неуверенно хихикнул Пистолетец.

– Какие уж тут тушки… тьфу!.. шутки. Вторую ногу доедают.

– Глеб, не надо так… Я ментоты боюсь.