Она с удивлением заметила, как Джей выскакивает из дома. Увидев, что происходит, он рванул обратно и вернулся с одеялом, которое набросил на пса, чтобы унять его.

Вид у Софи, похоже, был хуже, чем она предполагала. Она была бледна как смерть. Заперев дергающегося пса в одну из больших клеток, пустовавших в ее маленьком зверинце, и вызвав бригаду из ветеринарной лечебницы, Джей бросился к Софи и поднял ее на руки.

От потрясения он не мог даже говорить. Софи к этому времени совсем ослабела. Веки сомкнулись, во рту пересохло.

— Что ты собираешься делать? — с трудом произнесла она, увидев, что он несет ее к дому.

— Отвезти тебя в больницу, конечно.

— Нельзя оставлять Олберта одного.

Джей непонимающе посмотрел на нее:

— Кого?

— Ребенка, — ответила она, указывая на маленького мальчика, стоявшего рядом.

Мир снова бешеным вихрем закружился перед глазами, у Софи больше не было сил бороться. Несущийся мимо с неистовой скоростью свет обернулся тьмой, и тьма эта объяла ее. Она больше не чувствовала своих ран, но ощущала болезненный спазм в глубине живота и при мысли о том, что может потерять ребенка, замерла словно пораженная громом. Из всего того, что проносилось в ее одурманенной голове перед тем, как она окончательно потеряла сознание, Софи запомнила лишь самое последнее — выражение лица Джея. Он смотрел сквозь испуганного четырехлетнего малыша, словно не видя его.

У Софи было такое чувство, будто она заснула под весенним дождем. Кожу приятно ласкала теплая влага — словно туман в горах, но, открыв глаза и увидев мятно-зеленый потолок и Джея, глядящего на нее сверху, она поняла, что находится в больничной палате и что он обтирает ей лицо влажной салфеткой.

— Добро пожаловать обратно. — Голос его звучал тепло и ясно, но улыбка была самой печальной, какую ей доводилось видеть в жизни,

— Блейз, — тихо произнесла Софи, припоминая, что случилось, и догадываясь, что собаку, наверное, пришлось усыпить. Вот почему Джей так печален.

— Он в порядке, Софи. Все прекрасно.

— Прекрасно?

Он поднес ее руку к губам и поцеловал с такой ободряющей нежностью, что у нее сжалось горло. Все было вовсе не прекрасно. Случилось нечто ужасное.

— Блейз в ветлечебнице, он поправляется, — объяснил Джей. — Ему промыли желудок и обнаружили в нем какое-то зараженное мясо. Он поправится и ты тоже. Никаких уколов от бешенства делать не придется.

Она все еще не могла поверить. Просто не могла. Что-то было не так. Он слишком крепко держал ее за руку, как отец, утешающий ребенка. Слишком нежно касался ее лица.

— А реб...

— С ребенком тоже все прекрасно. Ш-ш-ш. — Он легонько прижал палец к ее губам, стараясь успокоить. — Ты потеряла некоторое количество крови и тебе нужно отдохнуть.

Софи не могла отдыхать.

— Где Олберт?

— Я здесь. — Маленькое смуглое личико Олберта, сияя, смотрело на нее от изножья кровати. — Я жду маму, она плиедет и забелет меня.

— О, слава Богу! — Рыдание сотрясло тело Софи, когда она поняла, что все, вероятно, действительно обошлось, как и сказал Джей. От испытанного облегчения слезы градом хлынули у нее из глаз.

— Он не пострадал? — спросила она Джея.

— Он в полном порядке, Софи.

— У меня все холошо, Соупи, — тоненьким голосом проговорил Олберт. — Мы ели булгелы с калтошкой здесь, в больнице, в каф... каф... — ну, там, внизу, да, Джей? Джей сказал, что помнит меня, но я его не помню.

Софи недоуменно посмотрела на Джея.