Фамилия Павлика – Хмельницкий. Фамилия актрисы – Ананко. Лучше бы наоборот, подумала я. Хмельницких в городе оказалось четверо – кто бы мог подумать! Причем все мужчины. Мне, например, никогда еще не попадался человек с такой красивой фамилией, а ведь ходят же они по улицам, покупают хлеб, женятся, работают где-то. Когда я была совсем маленькая, мне хотелось, чтобы у меня была красивая звучная фамилия, например, Люксембург! Или Княжевич, или Успенская. Мишина фамилия Зверев. Я вздыхаю – быть мне мадам Зверевой. Анна Зверева. И сразу картинка: дрессированные звери, женщина в блестках с бичом и звуки фанфар. Анна Зверева – укротительница диких барсуков! Да…

Я набираю номер. После десятого примерно сигнала мне ответили, что никаких Павликов знать не знают, равно как и актрису драматического театра Ананко. По следующему ответила женщина, очень милая, явно немолодая, которой хотелось поговорить. Она стала расспрашивать меня, что и как, и я, не умея соврать или прервать ее, рассказала, что и как. Она разахалась, стала жалеть брошенного мальчика, и я с досадой подумала, что с моей легкой руки родилась сплетня о том, какая никудышная мать актриса Ананко. Я прекрасно знаю свой недостаток – неумение вовремя замолчать и остановить собеседника, и вымучиваю уклончивые ответы вместо того, чтобы решительно сказать… ну, что-нибудь вроде: «Давайте не будем это обсуждать!» Так говорит наша заведующая: «Давайте не будем это обсуждать!» Я даже не могу соврать насчет своего возраста – и, если спрашивают, честно говорю, что двадцать один. Хотя вопрос вполне беспардонный, но попробуй объясни той же Кирилловне, что это не ее собачье дело и вообще: «Давайте не будем это обсуждать». Не поймет, лучше и не пробовать, а визгу будет! Ладно, жалко, что ли?

По третьему номеру механический голос предложил оставить сообщение. Ничего оставлять я не стала и перезвонила еще раз, потом еще и еще. С тем же результатом. По четвертому нетрезвый голос три раза переспросил, кого надо, потом сказал, что Толик Хмель загремел на зону по дурости и не скоро вернется. Может, через два года, если повезет.

Хмельницкий А.Ю., у которого работал автоответчик, жил в центре города, и я подумала… Вернее, не подумала, а решила без долгих раздумий, что можно отвести Павлика к отцу и сдать с рук на руки, а если его не будет дома, то пойти с мальчиком на свидание с Мишей. Если, конечно, Павлик подтвердит, что А.Ю. Хмельницкий его отец. Вот такой план вырисовался у меня в голове.

– Павлик, хочешь к папе? – спросила я.

Павлик улыбнулся и кивнул. Золотой ребенок – спокойный, ласковый, послушный. Явно не в актрису. Видимо, в отца.

Павлику четыре года, он – самостоятельный осмысленный человечек. Мы шли по улице, его теплая ладошка в моей, и я рассказывала ему о том, что вокруг. Машины, троллейбусы, дома и люди. Павлик вертел головой во все стороны.

Вечерело. Осень, осень, осень скоро! Хотя еще не чувствуется. А там и зима не за горами. Снег, сосульки, коньки, мороз… Хотя вряд ли. Не бывает уже морозов. Но хоть чуть-чуть все-таки будет, как же без этого? Пока еще окончательно не потеплело и земля не превратилась в гигантский парник…

Мы зашли в подъезд за мальчиком с собакой, поднялись на третий этаж и позвонили. Мелодичный звонок был слышен даже на лестничной площадке. Но в квартире было тихо. Никто не спешил открывать нам. Я посмотрела на часы – половина девятого. Что же делать? Вытащила мобильник, но оказалось, что села батарейка. Прямо зла не хватает! Все одно к одному. Миша будет сходить с ума, ему постоянно кажется, что со мной непременно что-то случится, он по десять раз предупреждает, чтобы я осторожно переходила улицу, а когда мы переходим вместе, с такой силой хватает меня за руку, что едва не отрывает ее напрочь.