— Потом подождем.

— А чего ждать? Вы же сами сказали, что времени у нас не так уж много. Давайте превращать меня в графиню или в кого там. Может быть, сделаем что-нибудь с моими волосами?

Он посмотрел на ее волосы и неуверенно пожал плечами.

— Пожалуй, нет. Нам ни к чему производить впечатление на Джорджа Баррета.

Теперь Джулия поняла и едва не задохнулась от возмущения.

— Вы хотите, чтобы он запомнил меня такой, какая я сейчас, да? Так сказать, фотография «до», чтобы потом было с чем сравнить конечный результат.

Саймон остановил ее резким жестом.

— Вы неверно меня поняли, Джулия. Никто не собирается обращаться с вами, как с вещью. Вы личность, женщина, достойная уважения и любви, у вас есть близкие и друзья, которые ценят вас такой, какая вы есть, и я не собираюсь превращать вас в объект насмешек. Воспринимайте все здесь происходящее как игру.

— Да, конечно, мы же поставили целью создать новый образ. — Она горько усмехнулась. — Правдоподобную иллюзию.

И все же вопреки горечи и обиде Джулии хотелось верить ему. По какой-то неведомой ей причине Саймон боялся задеть ее чувства, оскорбить ее гордость. Почему он так щепетилен, ведь они только-только познакомились и расстанутся не более чем через месяц?

— Думаю, мне это понравится, — уже спокойнее сказала она, опускаясь в ближайшее кресло и показывая тем самым, что готова ждать.

— Надеюсь, мы оба посмеемся над нашим маленьким представлением. — Саймон улыбнулся. — Вообразите, что мы с вами заговорщики, двое против остального мира.

Представить такое было совсем не трудно.

— Звучит заманчиво.

— Вот и хорошо. А теперь давайте поедим.

Он протянул ей руку, помогая подняться, и они вместе направились в столовую.

Сорок минут спустя они также вместе проследовали в просторную голубую гостиную, чтобы там ожидать Баррета. Джулия устроилась в кресле, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику. Через несколько минут, устав барабанить, она сунула руку в карман юбки, откуда извлекла упаковку жевательной резинки.

— Будете?

Саймон добродушно усмехнулся, поблагодарил за угощение и отказался.

— Как хотите.

Джулия пожала плечами и, сунув пластинку в рот, устроилась поудобнее. Однако уже через пять минут ее нетерпение достигло критического уровня.

— Почему мы ничего не делаем? — Джулия вскочила и прошлась по комнате. — Я могла бы, например, прибраться у себя в комнате.

— Вам надо научиться ждать. Разве вам не говорили, что терпение — великая добродетель?

— Боюсь, в моем словаре нет такого слова.

— Ладно. — Саймон со вздохом поднялся. — Давайте приберемся в вашей комнате.

Джулия едва не поперхнулась. Мужчина в ее комнате? Нет, ей это не нравилось. Даже если у него и не появится никаких фривольных мыслей, они могут появиться у нее. Не хватало только совершить какую-нибудь глупость! Нужно быть поосторожнее, потому что когда она нервничает, то всегда несет чушь.

— Пусть будет по-вашему, я подожду. — Джулия вернулась к креслу, но едва села, как услышала слабый звонок.

— Думаю, это Баррет, — проронил Саймон.

Джулия судорожно глотнула воздух, закашлялась, вскочила, метнулась к столику, схватила бумажную салфетку, выплюнула в нее жвачку и метко бросила комок в мусорную корзину.

Саймон ободряюще улыбнулся.

— Не надо волноваться. Будьте сами собой. Не сомневаюсь, что Баррет уже навел о вас справки. — Он погладил ее по руке, повернулся и шагнул к двери.