|
В подтверждение этой гипотезы Кирстен ссылается на засвидетельствованные в источниках различия в организации спартанских и критских сисситий. Критские андрии, по его мнению, воплощают в себе древнейший тип этого общегреческого института, восходящий ко временам коллективного хозяйства кочевых племен, которые были предками дорийцев. Устойчивость этого типа сисситий на Крите Кирстен связывает с сохранившимися здесь формами общинного землевладения в виде государственной земли, обрабатываемой мноитами, и так называемых «клеров», к которым были прикреплены земли, находящиеся в частном пользовании граждан . В идеале частная собственность на Крите вообще не существовала, существовала только «собственность общины». Кирстен, однако, указывает, что со временем, по мере развития, в критских полисах имущественного неравенства граждан сисситии должны были изменить свой первоначальный характер и из учреждения экономического стали политическим институтом, главной целью которого было создание «идеального политического равенства» всех граждан перед лицом их реального экономического неравенства . В то же время Кирстен категорически отвергает возможность каких-либо реформ, которые могли бы путем искусственного вмешательства видоизменить институт сисситий и приспособить его к новым веяниям времени, создав на их основе «государственный социализм», по выражению Хазебрёка . В целом, как полагает Кирстен, сохранение этого обычая в городах Крита определялось не какими-нибудь внешними обстоятельствами (например, угрозой со стороны рабов), а только «политической волей граждан к единству и равенству». Развивая далее эту мысль, Кирстен приходит к выводу, что государственный строй Спарты органически (то есть без скачков и взрывов) вырастает из состояния, подобного состоянию государственного строя Крита в V-IV вв. до н. э. В обоих случаях государство покоится на коллективном образе жизни граждан (Gemeinschaftsleben), хотя на Крите этот основной принцип был еще неосознан, тогда как Спарта уже поднялась до его осознания . Нет надобности говорить о полной ненаучности этих положений. В них без труда можно узнать лишь слегка замаскированные под современную науку рассуждения К. О. Мюллера о метаморфозах дорийского национального духа.
Особое место в предвоенной литературе вопроса занимает книга А. Жанмэра «Куросы и куреты». Это фундаментальное исследование охватывает огромный материал по греческой истории, религии и мифологии. Основная тема работы Жанмэра - обычаи и обряды, связанные с мужскими союзами. Книга как бы подводит итог всей предшествующей работе, проделанной в этом направлении Финзлером, Гаррисон и Нильссоном. Подобно двум последним авторам, Жанмэр широко использует этнографический материал. Специальный раздел книги посвящен инициациям и возрастным классам современных африканских народов. На сопоставлении данных античной традиции с данными этнографии построены наиболее удачные главы в работе Жанмэра. Таковы главы, посвященные анализу ритуала афинских празднеств, связанных с культами Тезея и других покровителей юношества, исследование дельфийского Стептериона и, наконец, завершающая книгу попытка интерпретации предания о Ликурге (на наш взгляд, наиболее убедительная из всех известных в литературе). И, наоборот, там, где этнографические параллели используются недостаточно и автор вступает на зыбкую почву теоретических построений, он терпит провал. В первую очередь это относится к разделам, в которых рассматриваются вопросы о гомеровских и дорийских мужских союзах. Здесь Жанмэр выступает как циклист, последователь теории Карштедта. Превратно толкуя факты, говорящие о существовании мужских союзов и возрастных классов в гомеровский период, а затем в Спарте и на Крите, он конструирует схему эволюции греческого «феодализма». Эта схема складывается из трех основных стадий. На первой из них господствует абсолютная монархия (типа восточной деспотии). Вокруг царя, который как суверен осуществляет верховное право собственности на территории всей страны, группируется господствующая военная каста - лаос. |
