Андрей выслушал все молча, но невнимательно, краем уха. Он впервые подумал, что тренер врет, глупо философствует, пытаясь оправдаться перед ним и предстать в ином свете и выгодном ракурсе. Пришло время переоценки ценностей и падения прежних кумиров. Пробил иной час. Отнюдь не звездный. Всего ничего…

— А мама? — неожиданно выпалил Андрей. — Откуда вы знаете маму?

Юрасов смутился и опустил глаза. Ага, вот оно что! Добрались до сути! Они были в близких отношениях… Собственно, Андрей так и предполагал. А что еще можно подумать?

— Видишь ли, Андрюша, — тихо сказал Степан Николаевич, — мне не хотелось бы говорить на эту тему… Дело в том, что я до сих пор не могу вспомнить, как ни пытаюсь, как и откуда попал в ее записную книжку мой телефон. Мы не были знакомы. Я не помню твою мать… И ваша фамилия мне ничего не говорит. Наверное, твой брат когда-то подвозил меня, и я дал ему свой телефон… Или кто-то хотел устроить ко мне в школу ребенка… Ей-богу, не знаю…

Андрей изумленно смотрел на Юрасова. Разве так бывает, Экспромт? Позже именно этот вопрос задаст ему Лиза. И он ответит:

— И не такое бывает…

— Мне не стоило начинать никчемные расспросы… — потерянно пробормотал Андрей. — Чего было лезть… Инициатива наказуема… Баш на баш…

— Стоило, — отозвался Степан Николаевич. — И стоило сделать это значительно раньше. Но для тебя время идет неторопливо. Вероятно, к лучшему.

…После этого разговора Андрей надолго ушел в себя и никак не мог оттуда выбраться. Тренировки шли на автопилоте. Зойка напрасно строила глазки, взбивала челку и приставала с нежностями. Все ее усилия пропадали втуне.

Тимофей позвонил ему через две недели: он осваивал и завоевывал новое пространство, а потому мыслью по древу не растекался.

— Я тут, дружбан, слегка зашился! От балды мухлевал разные делишки, — сообщил Тимоша приятелю. — Какие у тебя фигушечки?

— Какие всегда! — буркнул Андрей. — Пляски на паркете… А у тебя?

— Совсем не кисло! — радостно похвастал Тимоша. — Теперь мы живем, Андрюха! Работку непыльную по нахалке нарыл, блеск! И жрачка дармовая! Случайно откопал и словчил! Мужик подсказал башковитый. Честь ему и хвала! А то уж я совсем изверился, ежкин нос! Зато нынче знаю, откуда ноги растут. Ты загляни ко мне утречком, нарисую полную картинку. А опосля аккурат в это самое время почапаем ко мне в клуб. Его с молотка берут! Столпешник боярышень! И на вскидку очень приличные баксы. Ты вздрогнешь и отпадешь!

Но Андрей не вздрогнул и не отпал: новое занятие Тимофея ему сильно не понравилось.

— Дурно пахнет и душу не греет, — буркнул он. — И именно это как раз плевок судьбы. Хотя вовсе не бесплатный. Баш на баш!

— Ты, идиот продвинутый! С нарезки съехал? Завел любимую, старую волынку: "Ну и пусть будет нелегок мой путь!" В герои наметился? — завопил Тимоша. — Бездарно выеживаешься вроде Степки! Каков поп — таков и приход! Монеты не пахнут, особенно крупняк! Ты же их не свистнул, а надыбал! А в базарно-рыночной повседневности глупо мучиться проблемой выбора! И совесть болеть не должна! Она давным-давно у всех отболела и сдохла! И в землю закопали, и надпись написали! Лабуда! Госпожа мораль всегда в роли страдательной! Пока в этой круговерти пляшешь, нельзя ни размякать, ни размокать! Ломись по-наглому — и ага!

Андрей брезгливо поморщился.

— Здесь морду корчить нечего! — яростно продолжал Тимоша.