Блейк покачал головой и подошел к окну. Снаружи было темно. Он стоял и смотрел на ее отражение в стекле. Сидит, щебечет… Не хочет ли он свежего чаю? Ах, ах… А то он сам не заварит. Умна, мила, красива… И ведь, главное, чувствует, что он готов, созрел для неземной любви… Ха-ха-ха! Короче, бери его голыми руками! Червяка заглотал, на крючке сидит крепко, еще чуть-чуть поводить — и можно подсекать…

Мартин пошел спать, Джемма устроилась в кресле с книжкой. Блейк достал папку и сделал вид, будто знакомится с документами, подготовленными к встрече с японскими партнерами.

— Ах да! — Джемма отложила книгу и с улыбкой взглянула на него. — Ты хотел мне что-то сказать или о чем-то спросить, я не поняла…

Блейк смотрел на нее во все глаза. Артистка, просто профессионалка… Она не поняла, видите ли. Все прекрасно поняла, но вошла в роль, которую мамочка срежиссировала. Классный режиссер эта бедная старушка, на ярмарках в лотерею играет… Обрыдаться можно! Театр…

— Да так, ничего особенного… — буркнул он, не поднимая головы.

— Ничего особенного? — переспросила она с улыбкой.

— Джемма, будь добра, приготовь мне в дорогу что-нибудь перекусить. Терпеть не могу заоблачные угощения.

— Хорошо. Приготовлю… — сказала она бесстрастным тоном и углубилась в книжку.

Глава 22

Блейк улетел в Японию в пятницу рано утром. Проводив его, Джемма долго стояла у окна, размышляя о превратностях судьбы. Пожалуй, сегодня она сообщит Мартину, что Блейк его отец. По крайней мере у ребенка будет время привыкнуть к своему новому статусу, а у нее — возможность ответить на его вопросы.

За обедом Мартин спросил:

— Мам, а через сколько дней вернется Блейк?

Ну вот! Сейчас или никогда… От волнения у Джеммы перехватило дыхание.

— Марти, — сказала она, справившись с дыханием, — я хочу сообщить тебе нечто очень важное. Мне надо было давно поговорить с тобой, но я все колебалась. В общем, хороший мой, Блейк… — она помедлила, — Блейк — твой папа.

— Как это? — Мартин вскочил.

— Сыночка, сядь, пожалуйста. Блейк — твой родной отец.

— Вот это да! — протянул Мартин, медленно опустился на стул, прищурился и уставился в одну точку.

— Сына, ты что, расстроился? Не рад? — Джемма поднесла ладонь к горлу. Стало трудно дышать.

Мартин взглянул на нее, покосился на стул, на котором всегда сидел Блейк, и произнес запинаясь:

— Рад… очень даже рад! Но ты… ты же знаешь… я ненавижу… всегда злюсь… когда не понимаю…

— Марти, не злись, успокойся!

Он нахмурился и покачал головой.

— Марти, что тебе непонятно? Спроси — я отвечу. Пожалуйста! Этот разговор очень важен для нашей дальнейшей жизни.

— Тогда скажи, почему Блейк… почему папа никогда не приходил ко мне, когда я был маленьким?

— Марти, папа не знал, что у него есть ты…

— Разве так бывает?

— Бывает… Редко, но бывает.

— Не зли меня! — крикнул Мартин звонким голосом. — Не хочу ничего спрашивать, сама все скажи, вот…

Джемма проглотила ком в горле и быстро-быстро заморгала, прогоняя слезы.

— Марти, это я во всем виновата, — сказала она охрипшим от волнения голосом и откашлялась.

Бедный ребенок! Нелегко ему сейчас… Ведь неожиданная радость — это тоже стресс.