— Знаешь, Тедди, — ответил Фил, — выгляни-ка на улицу. Там полным-полно таксистов с дипломами психологов. И работу им никогда не найти. Я понимаю, что поведение человека — это дико интересно. И что теперь? Если тебе нравится психология, вали заниматься психиатрией. Тогда у тебя хоть работа будет. Семью сможешь прокормить. Зачем упускать такую возможность. Хочешь учиться — учись чему-нибудь полезному. Поступай в аспирантуру на медицинский факультет.

Тед немного подумал над предложением брата, но все ребята, которые пошли на медфак в Йеле, были полными дебилами. Они всех презирали и только и знали, что нос задирать. У таких и списать-то нельзя. Они не скажут, какие учебники читают, чтобы к экзамену подготовиться. Да они сами больные! И с такими провести еще четыре года?

Но сама идея все-таки показалась ему заманчивой. На дворе стояли восьмидесятые, экономика при Рейгане хоть и была на подъеме, но что правда, то правда: психологом ему работы не найти. И Тед все же подал документы на медицинский факультет.

Во время собеседования он всем рассказывал, что у его матери была болезнь Альцгеймера и что ему хотелось бы попытаться разработать методы лечения этой болезни. Но, когда начались занятия и Тед стал изучать психологию, оказалось, что пациентов с Альцгеймером он почти не видит, поскольку болезнь эта неврологическая, а не психическая. Вместо этого он постоянно работал с полными шизиками, которые слышали голоса, разговаривали с телевизором и ничего не соображали из-за галоперидола и успокоительных препаратов.

Врач, к которому Когана назначили на практику, выписывал своим пациентам максимальные дозы, а потом отправлялся развлекаться со своей любовницей, замужней женщиной. «Им хорошо, и нам отлично», — повторял он. Поначалу Коган сомневался в правильности этой теории, но через несколько недель его мнение изменилось. Здесь никто не выздоравливал.

Коган начал искать себе другое занятие. Следующей остановкой на его маршруте была клиническая медицина. Коган решил стать кардиологом. И вскоре обнаружил, что в основном имеет дело с рутинными, повторяющимися историями болезней и что у него есть все шансы умереть от скуки, избери он это поприще. Потом был курс хирургии. Врач, у которого Тед проходил практику, был отличным парнем, и талантливым к тому же. Он и сам учился поначалу на клиническом факультете, и диплом уже получил, но тут ему все осточертело, он развернулся и отправился учиться снова — на этот раз на хирурга. Коган понял намек.

Они подружились. Коган всегда заступал на дежурство вместе со своим начальником. Когда у его приятеля заканчивались сигареты, Тед шел их покупать. Только так можно было попасть в круг избранных. Приносить сигареты, делать, что велят. Наблюдать и понимать, что здесь здорово, что это и есть то, чем ты хотел бы заниматься. Пока, наконец, тебе не доверят собственного больного, не возьмут под крыло.

Вот так Коган и стал хирургом.

8

Дженга

1 апреля 2007 года, 8.09

С самого начала Мэддену это дело не нравилось. И не только потому, что в нем замешан медик, и не потому, что отец девочки уверен: в смерти дочери виноват именно этот врач, а не он сам. Мэдден сочувствует Кройтерам, у него ведь тоже есть дочь. Ей всего десять, но Хэнку легко представить ее ровесницей Кристен. И уж конечно, он бы точно так же отреагировал, если бы узнал, что его девочка переспала с врачом, сорокатрехлетним мужиком. Даже если бы она утверждала, что у них все по любви.