Да, такое вполне могло быть. После ареста Тед редко просматривал почту и сразу откладывал в сторону то, что казалось ему неважным. Он вполне мог решить, что это письмо с обычным ежемесячным обновлением услуг клуба.

— Скажите, Билл, разве вы не являетесь членом совета директоров?

— Ну… да…

— То есть вы тоже голосовали за то, чтобы приостановить членство?

— Мы… понимаете… Нам было трудно принять решение…

— Как поживает ваша матушка?

— Что?

Билл отлично знает, о чем речь, хоть и не хочет в этом признаваться. На лице появляется виноватое выражение.

— Спасибо, здорова, — отвечает он почти шепотом.

— И что, моя консультация помогла?

Билл смотрит в пол:

— Да.

— Простите, я не расслышал.

— Да. — Билл говорит уже громче, даже стоявшие рядом гости оборачиваются. — Слушайте, Тед, дело не только в директорах. У нас тут родители пришли жаловаться. Сюда же детей приводят.

— О господи! Вы чего, совсем с катушек съехали?

В этот момент из ресторана выходит Кляйн и, заметив Когана, двигает в его сторону.

— Все нормально, Билл, — говорит он. — Тед пришел ко мне. Дальше я с ним сам разберусь.

Кляйн берет Теда за локоть и тихонько говорит:

— Пошли, старик! Расслабься, оно того не стоит.

Они садятся в машину. Коган молчит уже несколько минут. Он не то чтобы в ярости от того, что сделал Кляйн, но достаточно зол, чтобы не разговаривать. А Кляйн переживает, потому что плохо разбирается в эмоциональных нюансах. Он предпочитает четкое и ясное изложение ситуации. Как и большинство женщин, с которыми встречался Коган. Вообще говоря, если бы Кляйн был женщиной, он бы как раз так себя и вел. Спрашивал бы постоянно: о чем ты думаешь? — или жаловался: я, мол, тебя не понимаю.

И самое смешное, как только Коган воображает Кляйна произносящим этот бред, тот немедленно выдает почти точно такую фразу, только в чуть более мужественном варианте:

— Как дела, а? О чем задумался?

— О том, что ты меня сейчас спросишь, о чем я думаю.

— Не, я серьезно.

Тед упорно смотрит на дорогу.

— И я серьезно.

Кляйн молчит пару секунд.

— Прости, — говорит он наконец. — Я думал, ты знал.

— Не парься.

— Я собирался тебе сказать, но совсем закрутился с этим переездом. Мы же новый дом купили. У нас уже залог приняли, и тут Триш вдруг на попятный. И мечется туда-сюда всю неделю. Ей кажется, что цены упадут и мы месяцев через шесть или через годик дешевле купим. Или больший за те же деньги. Мы только об этом теперь и говорим.

— Да, тяжелый выбор.

Кляйн не успокаивается. Ему надо оправдаться, надо объяснить, что он и сам только несколько дней назад узнал от другого члена клуба, который спросил, как у Когана настроение.

Кляйн нудит и нудит, вымаливая у себя же самого прощение, а Коган думает о том, как он вел себя в клубе. Справился ли он с ситуацией? Вроде да. Неплохо вышло. Он не позволил Биллу его унижать. Вот сукин сын! Да он Теду каждый день названивал, когда мать в реанимации лежала. И вот пожалуйста, только хвост припекло — тут же Теда с готовностью продал.

— Мы ходили на концерт, — говорит Кляйн.

Коган глядит на приятеля. Похоже, с темы приостановленного членства тот уже слез.

— На «The Chemical Brothers». С Розенбаумом. Пару дней назад. Это он билеты достал.

— «Будудоктором». Вот козел!

— Слушай, он, конечно, бестолковый, но парень хороший.