– Наконец-то ты это понял.

– Я уважаю Аттилио! Я счастлив, что его сын возьмет в жены мою дочь. Мы станем как пальцы на одной руке!

Аврора прижала руки к груди и от всего сердца воскликнула:

– О, спасибо, папа!

Марио попал в точку. Чтобы отвести от себя гнев итальянцев, стоит лишь заговорить о любви, в этом жители Страмолетто ничем не отличались от остальных. Подлый Марио был забыт, и все стали аплодировать, наперебой поздравляя Джанни и его невесту. Веничьо перевел дух.

Барбьери был умнее Пицци. Он старался утихомирить коллегу и не дать ему вмешаться. Аттилио, закрыв глаза, все еще не мог поверить в такой чудесный поворот событий, но уже чувствовал свой предстоящий триумф. По природе своей он был добрым человеком и не слишком сердился на Марио. В общем, все складывалось как нельзя лучше, если бы Пепе не начал опять:

– Скажи, Марио, похоже, при новых порядках ты больше не вспоминаешь своего друга, гордость страны – дона Лючано?

Ох уж этот неугомонный старик, неужели он никогда не замолчит?

– На хрена он мне сдался! Он помер? Ну и пусть лежит, где лежит!

Пицци вскинулся:

– А убийца? На убийцу вам тоже наплевать?

– Какой такой убийца?

– Который убил дона Лючано.

– Во-первых, кто может доказать, что дон Лючано мертв?

Багровое лицо полицейского стало фиолетовым.

– Марио Веничьо, все же не стоит…

– Вы лично видели его труп?

– Нет, поскольку…

– Тогда откуда вы знаете, что он умер?

Фашист чертыхнулся, плюнул, зарычал, не в силах найти подходящий аргумент против такого неопровержимого факта.

– К тому же от мэрии я отказался добровольно, она мне надоела. Аттилио, в знак того, что не сердишься на меня, прими шарф мэра!

Капелляро поймал шарф на лету и облегченно сказал:

– А теперь пускай женщины идут домой и приготовят суп. А мужчины зайдут в трактир Бонакки пропустить по стаканчику.

– Минутку!

Это сказал Барбьери. Полицейские стояли, держа в руках револьверы. Толпа отхлынула.

– Минутку! Марио Веничьо может валять дурака, если ему так нравится. А мы повторяем приказ: если через полчаса мы не получим виновного в убийстве Криппа, Аттилио Капелляро будет повешен!

– Минуту!

На этот раз команда раздалась из задних рядов. Ряды раздвинулись, и полицейские увидели карабинера. Он надвигался на них с ружьем наперевес.

– По какому праву вы собираетесь вешать кого бы то ни было?

– Мы из полиции, и имеем полномочия на любые действия!

– Не вы, а комиссар Бутафочи! Он должен приказывать, а вы подчиняться.

Данте встал рядом с карабинером.

– И я приказываю вам оставить в покое этих достойных людей!

Пицци растерялся:

– Но, мэр…

Джузеппе Гарджулло уточнил:

– Мэр у нас Аттилио Капелляро. У него и спрашивайте инструкций. Но меня несказанно удивит, если он прикажет повесить сам себя.

– Ты за них?

– Я за равенство. А вы убирайтесь обратно в Фоджу. Здесь вы уже надоели.

Пицци поднял оружие:

– А если я тебя застрелю?

– Ты не уйдешь далеко. И боюсь, что ты умрешь позорной смертью.

Полицейский огляделся вокруг и увидел напряженные лица и сжатые кулаки. Он слегка побледнел.

– Но мы еще не закончили.

– Нет, все кончено. Сдайте оружие.

– Ни за что!

– Вы предпочитаете, чтоб его отобрали силой?

Трясясь от бессильной ярости, Барбьери и Пицци были уже готовы швырнуть пистолеты на землю, но тут из церкви донесся женский крик.