– Вау. Окей. Хорошо. Если ты меня выручишь, я буду целую неделю кормить тебя вкусными ужинами.

– Каннинг, – его голос становится протяжным и низким, – а можно я сам выберу свою награду?

– Ну… я только за.

Он смеется.

– Люблю тебя. Все, мне пора на лед. Пообедаем вместе? – Вечером он играет с «Шаркс». А я, судя по всему, буду попивать коктейли в ложе у подружек и жен.

Но сначала – обед с моим любимым мужчиной.

– Обязательно. Увидимся дома.

Когда мы отключаемся, я спускаюсь в метро и начинаю придумывать, что из любимых блюд Веса сделаю на обед. На душе у меня теперь много легче.

Неделю спустя присяжные выносят вердикт: невиновен.

Ну ладно, я приукрасил для драматизма. Никаких присяжных там не было. Только члены дисциплинарного комитета, и вынесли они не вердикт, а «официальное заключение», где говорилось, что мои действия по отношению к Дэнтону были, скорее всего, спровоцированы медикаментами, которые я принимал. Теперь мое личное дело содержит предупреждение, но к моему облегчению никаких других дисциплинарных мер предпринято не было. Хотя Вес всю неделю убеждал меня не волноваться, я все равно представлял наихудшие варианты исхода. Как хорошо, что я наконец-то могу спокойно вздохнуть.

Днем в понедельник я пружинистым шагом захожу на каток, вдыхаю бодрящий воздух и с наслаждением ощущаю на лице холодок. Дети уже раскатываются на льду. Дэнтона нет. Утром я пересекся с Биллом и узнал, что Дэнтон останется отстранен до тех пор, пока жалобу на него не рассмотрят. Я не спросил, почему мое «дело» уладили первым. Я просто рад, что так вышло, и все.

Когда я подхожу к бортику, меня замечают. Кто-то из ребят машет мне, кто-то кричит: «С возвращением, тренер Каннинг!», но навстречу бросается только один. Это Данлоп.

– Тренер! – Подъехав ко мне, он сдергивает с головы шлем. Его щеки раскраснелись от тренировки. А может, от радости. Мне хочется думать, что дело в последнем.

– Данлоп. – Я приветствую его широкой улыбкой и хлопком по плечу. И сразу же отпускаю. Какое-то время я, наверное, буду уделять слишком много внимания тому, как ко мне относятся игроки. Вес говорит, что в любой компании всегда находится человек, которому его ориентация становится поперек горла, и что с этим просто надо смириться. – Я скучал по вам, – говорю я ему.

– Мы по вам тоже. – Он смущается и еще больше краснеет. – Как вы себя чувствуете?

– На миллион баксов, – заверяю его я. – Но вот тебе мой совет: никогда не болей пневмонией.

– Постараюсь запомнить, – хмыкает он.

Я перепрыгиваю через бортик и делаю несколько быстрых кругов. Блядь, как же здорово вернуться на лед. Кивком головы я зову Данлопа за собой, и мы подъезжаем к воротам. Мой вратарь, широко ухмыляясь, забрасывает шлем на их верх.

– Вы видели нашу статистику?

– Бл… блин, – успеваю поправиться я, – естественно, видел. Четыре победы подряд! Вы молодцы. Ты молодец.

Он отводит глаза, но я успеваю заметить в них всплеск удовольствия.

– Два «сухих» матча, – застенчиво говорит он. – А на прошлой игре я пропустил всего один гол.

– Я знаю, и я горжусь тобой. – Я искренне рад успехам команды и вместе с тем слегка уязвлен. В том смысле, что пока рядом был я, они не выигрывали четыре матча подряд. – Судя по всему, тренер Жиль научил тебя парочке новых трюков, – добавляю я с напускной легкостью.

Данлоп морщит лоб.

– Да?

– Я посмотрел записи ваших игр. Твоя уверенность в себе с тех пор, как я ушел, взлетела до небес.