— Отлично. Просыпайся. Филина арестовали.

Я открыла глаза.

Я только халат успела на себя накинуть, а в дверь уже позвонили. Весь сон с меня уже слетел, осталась только головная боль и жуткая усталость. Я в прихожую вышла, кинула быстрый взгляд в зеркало, но даже не рассмотрела себя толком, а когда замки на входной двери отпирала, поняла, что до сих пор судорожно сжимаю в руке телефон. Сунула его в карман халата, дверь распахнула и на Генку посмотрела. Тот не выглядел особо взволнованным или обеспокоенным. Одет в привычный тёмный костюм, даже галстук присутствовал, не смотря на раннее утро. Но сам факт того, что он приехал ко мне, да ещё и позвонил первым, чтобы сообщить плохую новость, не мог меня не насторожить.

— Что случилось? — спросила я, и удивилась тому, как глухо и неприятно прозвучал мой голос.

— Да чёрт его знает. — Гена рукой меня отодвинул, потому что я стояла, на дверь навалившись, и вошёл в квартиру. Быстро огляделся. На меня, всклокоченную и едва одетую, даже не посмотрел. Только когда в комнату прошёл, оставляя после себя грязные следы, правда, нисколько этим не интересуясь, резко спросил: — Вы разругались, что ли?

Я сверлила взглядом его затылок, но тот, кажется, был из гранита, не иначе, потому что Геннадий по-прежнему выглядел спокойным, как памятник.

— Вообще-то, я могла бы сказать, что тебя это не касается. Но ведь по-другому ты своими новостями со мной делиться не станешь, я правильно понимаю?

Гена ко мне повернулся, окинул выразительным взглядом, видно оценил мой измученный вид, и на его лице появилось такое сильное недоумение, словно он всерьёз засомневался, что на меня хоть один мужчина в здравом уме позариться может. Я под его взглядом невольно подняла руку, чтобы ворот халата поправить, но тут же себя одёрнула. Какое мне дело, что этот чурбан обо мне думает?

На его губах мелькнула усмешка, а я в который раз подумала, что особо встревоженным арестом хозяина он не выглядит.

— Столько слов, а всё без толку, — вроде бы пожаловался он.

— Объясни толком, что случилось, — потребовала я. Правда, немного не рассчитала, получилось громче, и собственный голос отозвался дикой болью в моей голове, ударив по вискам.

— Толком? — Он хмыкнул. — Если толком, то вы разругались, насколько я понимаю, ты уехала, а он тоже дома сидеть не стал. Отправился в "Бархат", устроил там дебош, выпив перед этим изрядно, как говорят. Уехал, но до дома не добрался.

Меня вдруг замутило, и я медленно опустилась на подлокотник дивана, потому что ноги не держали.

— Что могло случиться?

Гена отвернулся от меня, подошёл к окну и посмотрел вниз, аккуратно отодвинув занавеску. Едва дотронулся, будто подозревал, что за ним с улицы наблюдают.

— Очевидцы говорят, что его остановили менты. Милицейская машина, даже не гаишники. Догнали, остановили, а после минутного разговора, из машины вытащили, скрутили и увезли. Куда — пока не ясно.

— То есть как? — Я от растерянности и удивления едва могла внятно мысли свои озвучивать, они никак не хотели складываться в слова, а уж тем более в предложения. С каждой минутой, с каждым Генкиным словом, высказанным нарочито небрежным тоном, у меня внутри всё сжималось от страха. — Почему не ясно?

— Мы его ищем, Ника.

— Ищите? Сначала ты говоришь, что его арестовали, а теперь выясняется, что похитили!

Он покачал головой.

— Это не похищение. Это была милиция. А милиция не похищает людей, они арестовывают.

Я встала и от волнения, с шумом втянула в себя воздух, надеясь, что хоть после этого думать начну.