Я встала и от волнения, с шумом втянула в себя воздух, надеясь, что хоть после этого думать начну.

— Я вообще ничего не понимаю. Всё, что ты говоришь — какой-то бред, так не бывает. Если его арестовали, значит, он в милиции. Если его там нет, то это похищение. По-другому быть не может! Какой им смысл его прятать? Да если бы они его арестовали по факту, уже весь город бы гудел!

— А он начинает гудеть, Ника. Только пока никто не знает, откуда дым. И знаешь, что я думаю?

— Что? — переспросила я, совершенно не желая слышать ответ.

— Им просто повезло. Возможно, присматривали за ним, а тут он один, зол и пьян. Его задержали, а теперь ищут повод, чтобы предъявить серьёзное обвинение. Им нужен повод, и они его найдут.

Я снова села.

— Господи… Я ушла от него десять часов назад, а он уже успел напиться, подраться, и его в тюрьму посадили. Вот я как чувствовала!..

Генка удивлённо вскинул брови.

— А ты от него ушла?

Я одарила его возмущённым взглядом, поднялась и отправилась в ванную, приводить себя в порядок.

Когда спустя час мы приехали в "Три пескаря", я сразу обратила внимание на подозрительную тишину. Хотя, по утрам здесь всегда было тихо, но сегодня мне стало откровенно не по себе. И как я вскоре выяснила, чутьё меня не подвело. Кроме охраны и управляющего, в ресторане никого не было. Управляющий, Вадим Михайлович, суетливый и беспокойный человек небольшого роста, но с выдающимися организаторскими способностями, сегодня выглядел, честно сказать, неважно, потел и беспрестанно оглядывался, словно взглядом кого-то отыскать пытался, подчинённых своих. Но никого не было, и он расстраивался.

— Почему никого нет? — поинтересовалась я у него.

Вадим Михайлович протёр платком влажный лоб.

— Обстоятельства так складываются… мы посчитали, что невозможно… в такой ситуации…

— Шефа нет — ресторан не работает, — пояснил Гена, прервав бестолковые объяснения управляющего.

Я секунду собиралась с мыслями, затем головой покачала.

— Нет, так не пойдёт. Ресторан должен работать. И сегодня, и завтра, и каждый день. Не за чем лишнее внимание привлекать. Вадим Михайлович, обзванивайте людей. Открыться мы должны в обычное время.

Управляющий немигающим взглядом уставился на Гену, тот же хранил молчание и смотрел куда-то вдаль, изображая безразличие. Вадим Михайлович, так ничего и не дождавшись, моргнул, приходя в себя, мне кивнул и поспешил прочь, торопясь взяться за порученное ему дело. Мне же не давал покоя тот факт, что Гена не стал мне возражать. Ведь все знали, что в отсутствие Филина, главный — он. А тут смолчал, и сейчас не спешит меня к ногтю прижать. Вот только молчание его красноречивее любых слов. Не в силах это выносить, я у дверей в зал остановилась, взявшись за дверную ручку, и не оборачиваясь, проговорила:

— Ты же сам сказал, что люди пока не знают, откуда дым. Так вот пусть он покажется не с нашей стороны.

Гена и тут отмолчался, всерьёз поразив моё воображение своей терпеливостью, руку мою с дверной ручки убрал, и двойные двери передо мной распахнул. Я пошла вперёд, отсоветовав себе встречаться с Генкой взглядом. Нервы надо беречь, их и так почти не осталось, а самое трудное ещё впереди. И я это даже не предчувствую, я знаю.

В кабинете Кирилла обнаружился Пётр Янович, адвокат Филина, и мужчина, которого я вместе с Кириллом в "Золотом дожде" видела. Насколько я знала с чужих слов, это был Глеб Мартынов. Кирилл не слишком много рассказывал мне о своих друзьях, и о Мартынове в частности, но из того, что я знала, сделала вывод, что они друзья, и если не закадычные, то достаточно близкие.