— Твою мать, — одними губами прошептал, не двигаясь с места.

Толчок в спину вывел меня из оцепенения, но я лишь дернул плечом, не веря своим глазам.

— Что там? — тихий шепот старшины за спиной.

Парни, что шли первыми, уже скрылись за скалой.

— Этого просто не может быть! — очумело просипел я внезапно пересохшим горлом.

— Да что там?! Ну полицаи, ну пленные красноармейцы, — пожал плечами Жора, тоже присматриваясь к действу на дороге, где восемь полицаев сторожили два десятка пленных, ремонтирующих дорожное полотно.

От скалы стали активно семафорить, чтобы мы продолжили движение. Мимо меня протискивались бойцы.

— Знаешь кого? — понял старшина.

— Да, и в этом проблема. Потому что без него я не уйду.

— Кто?

— Вот тот, с бородкой, в рваной телогрейке. Мой первый механик, старшина Морозов… Семеныч.

Я никак не мог ошибиться. В этом старом седом пленном сразу узнавался Семеныч. Конечно, сейчас он уже не тот сорокалетний здоровяк с широким разворотом плеч, плен сделал свое дело. Худая мумия, вот на что он стал похож. Да и судя по постоянному подергиванию всем телом, еще и болен, видимо, простудой, если не чахоткой. Кашель ни с чем не спутаешь.

— Сева, ты сам понял, что сказал? — поинтересовался старшина.

— Понял и от своих слов не отказываюсь. Я с ним три месяца воевал, он мне как батя был. Именно Семеныч ремонтировал все машины, на которых я летал. Именно ему я обязан пятьюдесятью сбитыми.

С этой стороны дороги никого, кроме нас, не осталось, ожидавший на той стороне Рябов сделал свирепое лицо и побежал обратно.

— Чего встали?

Старшина быстро объяснил задержку.

— Сева, сам подумай, что мы с освобожденными делать будем? Это же балласт, да и на катер они все не поместятся, — проникновенно начал убеждать меня лейтенант.

— Он мой однополчанин — это раз. Там наши люди — это два. В рыбачьей деревне наверняка есть лодки, возьмем на буксир — это три. И нас мало — это четыре, — буркнул я.

Рябов задумался. Время утекало, солнце поднималось всё выше и выше, а нам до вечера нужно было преодолеть немалое расстояние. А если взять с собой этих доходяг, то времени может и не хватить, мы все прекрасно это понимали.

— Ладно. Уничтожаем охрану, берем пленных и уходим. Всем все ясно? Тогда разработаем план, старшина, подвинься поближе…

После того как проехал последний грузовик немаленькой автоколонны, пленные снова вышли на дорогу и стали ровнять её кирками и лопатами под присмотром охраны, которая ближе чем на десять метров к бойцам не подходила. Боялась, это было видно. Семеныч бегал с тачкой, возя стройматериал, то есть щебень.

— Начали, — тихо выдохнул Рябов и нажал на спуск.

Звонко хлопнула винтовка, и один из полицаев, тот, что с пулеметом, упал. После чего коротко протрещал автомат и ударил залп карабинов. На этом весь бой и кончился. Три бойца выскочили на дорогу и добили раненых.

Пленные стояли в каком-то оцепенении, наблюдая за нами. Сам я не стрелял, стрелков хватало, так что обошлись без моего участия.

— Наши?! — негромко сказал один из бойцов. Невысокий худой паренек лет восемнадцати в драных шароварах.

Выскочив из-за укрытия, я побежал к Семенычу, стоявшему за спиной здоровяка, которого не подкосил даже плен, только стали видны жилы исхудавшего тела.

— Старшина? Семеныч?!

— Наши?! Наши! Ур-ра-а! — заорал в ответ тот же белобрысый паренек.

Дальше нас захлестнуло волной пленных. Меня перехватили за пару метров до механика, крепко обняли и даже поцеловали в щеку.