В кабинете главного инженера царило запустение. И даже компьютера не было видно, а стоял древний, которым сто лет не пользовались, арифмометр. Сам главный инженер был плешив и напуган своей жизнью.

— Чего вам?

Проситель прошел к столу и плюхнулся на жалобно скрипнувший стул, печально оглядываясь по сторонам.

— Грязно у вас тут. И бедно! — вздохнул он. — Надобно бы зданию ремонтец дать. Ну там, фасад подновить, то да се — пяток этажей надстроить, гаражец подземный трехуровневый, евроремонтик, мебелишку из Италии. Мы бы могли взяться…

— Кто — вы?

— Ну, считай, спонсоры.

— Нам не требуется ремонт, — покачал головой главный инженер.

— Чего? — не поняв, переспросил посетитель.

— Нам не требуется ремонт! — повторил хозяин кабинета.

— Ну ты че, в натуре, не сечешь — да? Мебель, то-се, гараж, в гараже «мерс» «шестисотый»… твой.

— Но у нас уже есть дежурная машина.

— Какая такая машина?

— «Уазик».

— Не, нуты че?.. Ты не понял — «мерс»-«шестерка», то-се, оклад пять тысяч в месяц. Зелени. Ну там квартира, если надо, дача.

— Я же говорю, не требуется.

— Ты че?.. У тебя же строение, в натуре, ветхое, ему все равно под снос.

— Да вы что — у него стены метровые, оно двести лет простояло и еще двести простоит.

— Ну ты точно не въезжаешь!.. Хошь, я завтра заключение архитектора принесу, что у тебя кирпич потрескался, перекрытия сгнили и фундамент осел? А еще санэпидемстанцию пришлю и пожарников.

— У нас уже был архитектор. И санэпидемстанция с пожарными. Вот, можете полюбопытствовать, их заключения.

И ведь верно — были заключения!

Из коих следовало, что особняк, простоявший двести лет, имел износ ноль целых девяносто девять сотых процента, что фундамент подобен крепостью пирамиде Хеопса, а балки деревянных перекрытий легко выдержат бал африканских бегемотов. Пожарники уверяли, что наружная электрическая проводка двадцать седьмого года соответствует всем пожарным ГОСТам, а санитарные врачи сообщали, что в доме нет мышей, крыс, тараканов, радиации и бацилл, что весь он стерилен, как одноразовая хирургическая салфетка, и пребывание в нем способствует укреплению здоровья, а из кранов течет минеральная водичка почище, чем в Баден-Бадене.

Посетитель обалдело глядел в бумаги с печатями.

— И еще у нас имеется документ, удостоверяющий, что это здание является памятником архитектуры и мировым культурным достоянием, охраняемым государством и ЮНЕСКО.

— Ты где все это взял? — спросил посетитель. Имея в виду, за сколько.

— Там, — кивнул главный инженер.

На чем посетителю пора было уходить.

Но он не ушел.

— Ты че, дядя, а ежели все ж таки у тебя случится здесь пожар?

Или не здесь — а у тебя на даче?

Или в квартире?

— Почему случится? — не понял инженер.

— У тебя че — «ящика» дома нет, — поразился посетитель. — Что, ты не знаешь, что Москва в пожарном отношении теперь самый опасный город? Ежели нет — будет — домашний кинотеатр «Филипс» два метра диагональ с колонками.

Ты давай, дядя, мозгой пошевели — на хрена тебе головешка-то? Ты лучше «мерс» возьми, чтоб телок на нем катать. Телки тоже с нас!

А то совсем погано получается — в стране строительный бум, а ты тут своей избой, как гнилой зуб, торчишь! Позоришь, понимаешь, столицу Родины своим гнусным видом.