Естественно, что я не мог отказать себе в удовольствии встретиться с тем человеком, который в нашем прошлом стал маршалом и правителем Финляндии. Насколько я помню, в нашей истории Сталин с Маннергеймом ни разу не встречались. Посмотрим, как пройдет их встреча в этой реальности. Правда, править независимой Финляндией ему, наверное, уже не светит, а вот маршальский жезл? Ведь будут же у армии Советской России маршалы? Тем более, что товарищ Сталин ничего не делает просто так, и на барона Маннергейма у него, наверняка, есть далеко идущие виды. Не зря же он так отреагировал на упоминание о шведском происхождении семьи Маннергеймов. Мол, сейчас этот не важно, но в будущем, как пишут в объявлениях об обмене - возможны варианты...

   Самого барона я увидел примерно через полчаса в приемной председателя Совнаркома. С первого взгляда особого впечатления он на меня не произвел. Высокий дядька с усами, одетый почему-то в гражданку, или, как здесь выражаются, "партикулярный костюм". Всеми силами барон старался сохранить спокойствие, но было видно, что это у него получалось плохо. Бросив на меня несколько косых взглядов, он продолжал нервно мерить шагами приемную. Видно, очень странное впечатление произвел на него мой камуфляж XXI века, с полевыми капитанскими погонами. Или даже до Одессы дошли панические слухи о грозных "пятнистых"? Вскоре нас пригласили войти в кабинет Сталина.

   Председатель Совнаркома встретил барона Маннергейма приветливо, можно сказать, даже радушно. Попросив секретаря принести горячего чаю, он усадил гостя в кресло, и одобрительно кивнув мне, начал с ним беседу, по старой привычке, медленно расхаживая по кабинету.

   - Генерал, - сказал Сталин, - вы были вызваны в Петроград товарищем Потаповым для того, чтобы получить новое назначение - не так ли?

   Барон Маннергейм нервно кивнул, подтверждая сказанное. Несмотря на все радушие хозяина кабинета, он явно ощущал исходящую от него угрозу.

   Сталин тут же заметил эту неуверенность барона, и немедленно форсировал беседу неожиданным вопросом.

   - Господин генерал, - посмотрел он сверху вниз на сидящего в кресле Маннергейма, - русская армия нуждается в инициативных, храбрых и умных генералах - это ни для кого не секрет. Но, прежде чем дать вам новое назначение, мы сперва решили узнать у вас, собираетесь ли вы и дальше служить новой России, или намерены отправиться на родину в Финляндию, для того, чтобы создав там свои вооруженные силы, поднять мятеж против нашей власти, и сделаться единоличным финским диктатором?

   По тому, что барон при этих словах вздрогнул, я сделал вывод, что вождь попал, что называется, в самое яблочко.

   - Простите, не знаю, как к вам обращаться... - начал Маннергейм, но Сталин не дал ему договорить, подняв вверх руку, - Если вам трудно выговорить слово "товарищ", то тогда можете пока обращаться ко мне господин Сталин, - сказал он, - я не люблю пышных титулов, которые могут значить что-то только для глупцов.

   - Господин Сталин, - снова начал Маннергейм, - я тридцать лет жизни отдал Русской армии. Служил честно. Сегодня я с горечью должен заметить, что этой армии больше нет. Есть вооруженная толпа, которая более опасна своим же согражданам, чем неприятелю. В такой армии я служить не желаю.

   - Вы совершенно правы, - сказал товарищ Сталин, прохаживаясь по кабинету, - В наследство от главноуговаривающего Керенского нам досталась, прямо скажем, не армия, а какая-то аморфная масса, не желающая ни воевать, ни подчиняться кому-либо. Мы даже не пытаемся отдавать этой армии каких-либо распоряжений, лишь они разбегались с фронта не слишком быстро.

   Но, поскольку мы понимаем, что сильные государства со слабыми не договариваются, а просто диктуют им свою волю, то взамен разложившейся императорской армии мы начали формировать Красную гвардию.