После этих слов, наступила звенящая тишина. Лишь были слышны крики чаек, да веселые голоса детишек, игравших на соседней лужайке. Посмотрев на ставшее мрачным и задумчивым лицо моего визави, я чуть заметно кивнула, - Ауф Видерзейн, господин адмирал!

   Тирпитц тяжело вздохнул и приподнял шляпу, - Ауф Видерзейн, фрау Нина!

   23 (10) октября 1917 года, Полдень. Петроград, Путиловский завод.

   Старший лейтенант Николай Арсеньевич Бесоев.

   Согласно последнему решению нашего мудрейшего начальства в Гатчину наш эшелон не пошел. Вместо этого, во имя только понятной ему целесообразности, нас направили в цитадель и, одновременно, эпицентр большевизма - на Путиловский завод, где каждый рабочий, мало того, что большевик, так еще и стопроцентный сталинист. Пока мы ходили "туда и обратно", как тот знаменитый Фродо, обстановка здесь изменилась разительно. Из сборища ополченцев, усиленных кадровым ядром, бригада Красной Гвардии, по крайней мере, внешне, превратилась в нормальное воинское соединение с надлежащим порядком и дисциплиной.

   Встречавшие нас на заводской станции люди, главным из которых был Железный Феликс, в первую очередь с нетерпением ждали встречи с грузом N2, пребывающем в настоящее время в состоянии нирваны после наркоза. Дабы не смущать девиц-царевен его изрядно отбуцканной рожей, мы спрятали товарища Свердлова в одном из запасных купе. Его спутник за эти сутки, как ни странно, не отдал концы, и даже вроде пошел на поправку. Доктор Боткин, несколько раз осмотревший недвижное тело товарища Крестинского на предмет обнаружения признаков смерти, был от этого факта в некотором недоумении, и лишь высказал предположение, что своей жизнью пациент был обязан глубокому сну, в который мы его погрузили. Ну что ж, значит, скоро ему предстоит окончательно проснуться в этом жестоком и неласковом мире, где хмурые люди с пронзительным взглядом будут задавать ему разные гадкие вопросы.

   Сопровождавший Дзержинского немолодой человек в офицерской шинели без погон и с типично жандармско-гэбэшным выражением лица, бросил взгляд на бесформенную рожу лежащего на носилках Свердлова.

   - Мда-с, лихо над ним поработали, - то ли одобряя, то ли осуждая сквозь зубы процедил он, и кивнул красногвардейцам, чтоб "пациента" побыстрее загрузили в фургончик "Рено" с намалеванном на нем красном кресте в белом круге. Туда же, в довесок, отправили и недвижное тело товарища Крестинского.

   - Поздравляю вас, поручик, - с чувством пожал он мне руку, - важную птицу отловили. В свое время нам стоило больших трудов заарестовать его. Но почему вы так неаккуратно его упаковали, весь он помятый и покоцанный?

   Я пожал плечами, - Товар получали не со склада, а с рук, господин э-э-э, ротмистр, - хитро прищуренные глаза моего собеседника показали, что я попал в цель. Кивнув, я продолжил, - Случилось так, что на подъезде к Тихвину Свердлов и его спутник из-за чего-то не поладили в поезде с дезертирами, драпавшими с Северного фронта. Уже на станции их решили без всяких процессуальных заморочек прикончить, и если бы не мои орлы, то мы имели бы два места "груза-200". - Увидев недоумевающий взгляд ротмистра, я уточнил, - по-нашему два трупа, холодных, как айсберг, утопивший "Титаник". Не обошлось без пиротехники - ребята немного постреляли в воздух, после чего линчеватели испарились, а эти организмы достались нам в несколько попорченном виде.

   - Занятно, занятно, - хмыкнул не любящий представляться ротмистр, - можно сказать, подобрали их, как утерянный бумажник на заплеванном тротуаре? Тем лучше, тем лучше... Нет теперь, значит, за НИМИ удачи, раз так легко попадаются, - он посмотрел мне куда-то за спину, после чего его скучающе-невозмутимая физиономия неожиданно приняла смущенно-удивленный вид.