– Вот и выбирайте себе командира.

Дед хмыкнул.

– Чего, Кирьян Василич? – спросил Еж, держащийся деда в неразберихе.

– Да ничего… Семнадцатый год вспомнил. Как офицеров себе выбирали и приказы обсуждали. Известно чем дело кончилось…

– Прощин, командуй!

– Мужики, бойцов посчитайте, – попросил сержант. По окопам пошла перекличка: – Богатырев!

– Я…

– Возьми-ка мой взвод, ты боец грамотный, как погляжу.

– Так точно!

– Ну, дед ты растешь. Дня не прошло, а ты уже комвзвода, – уважительно сказал Вини.

– На войне бывает…

Связной потоптался…

– Это… Значит ты комроты? Комбат тебе приказал церковь взять.

– Знаю уже. Когда атаковать?

– Сейчас прямо. Лупят оттуда – не подняться из траншеи.

– Понятно. Сейчас так сейчас. Посчитались?

– Третий взвод – двенадцать! Второй – тринадцать! Четвертый – одиннадцать!

– Богатырев, у тебя сколько?

– Десять, извини ротный, я их еще по лицам не знаю…

– Сорок шесть штыков… Негусто… Рота! Слушай мою команду! Третий взвод, Русских ты там за старшего?

– Ага!

– Весь огонь по окнам и особенно по пулеметчику. Четвертый – ползком в обход церкви и гранаты во все дырки. Первый, второй… Приготовились… За мной!

Удобно же немцы придумали – ступенечки, чтобы из траншеи выбегать! Правда проход узкий. Потому сначала Еж подсадил Вини, а потом Леха подал ему руку. И побежали к церкви. Та ощетинилась огнем. Кто-то рядом ойкнул и упал. Дед подскочил к ним:

– Меня держитесь. В церкву позади заскочите. И не высовываться, ироды!

Потеряв на броске подстреленными пятерых, добежали до паперти и прижались к стене. Железная дверь в храм была закрыта.

– Вот гадство… И на окнах решетки!

– Без паники… Бинт есть у кого?

Несколько рук протянули деду бинты.

– Одного хватит… Гранаты есть у кого? Эти, с ручками, которые…

– Ргдэшки…

– Во-во. Штук пять дайте, Сейчас я германцам связку замастырю.

Сноровисто открутив ручки у четырех гранат и сняв рубашки, он примотал бинтом цилиндры друг к другу. Связка получилась увесистой.

– Эй, Богатырев, чего там ждешь! – раздался голос Прощина.

– Погодь, сержант… А ну-ка, бойцы… К земельке прижались!

Кирьян Василич размахнулся, примерился и метнул связку.

Взрыв прогрохотал такой силы, что стены вздрогнули. Дед высунулся из-за паперти. Двери выбило вместе с кусками стены.

– Гранатами! И вперед!

Еще несколько гранат влетели в церковь.

– За мной!

Дед побежал первым. Как-то по звериному он почуял неладное, извернулся и упал, в самих дверях. А, может быть, просто споткнулся. Потому очередь из алтаря прошла мимо. Кто-то из наших рухнул, захрипев. Автоматчик же в алтаре получил винтовочный залп и очередь из 'Дегтяря'. С хоров и окон попрыгали немцы. Завязалась рукопашная.

Еж перехватил винтовку как дубину и махал ей, словно великан деревом, матюгаясь на каждом вздохе.

За его спиной присел Вини, стреляя по скачущим теням и молясь про себя:

'Только бы не в своего, только бы не в своего!'

Увлекся. И, получив по каске автоматом, рухнул на каменный пол.

Еж краем глаза успел заметить эсэсовца за спиной. Винтовка с размаха так треснула немца по арийской голове, что приклад треснул. А голова фрица лопнула как арбуз.

Он бросил винтовку, сорвал лопатку с пояса, огляделся.