Мы лезли на бруствер зелеными лицами,

И в гиблую землю пытались зарыться мы.

Нас в бой поднимали ракеты зеленые.

Давно уж команды ушли похоронные.

А мы в плащ-палатках закопаны наскоро -

Фанерные звезды, пробитые каски.

М. Цыганков. 'Мальчишки зеленые'

Впереди торчали два холма, а между ними, в болотистой лощинке, бежал ручеек. 'Словно женская грудь' – наслаждался пейзажем Захар, лежа с Виталиком на бережку того самого ручейка.

Только вот вершинки этих грудей оседлали опорными пунктами фрицы. Унтер-офицер царской армии Кирьян Богатырев предупредил их перед уходом, что сплошной линии фронта как в первую германскую нет здесь. Болота.

Немцы оседлали дороги и холмы, простреливая пространство между ними. Только что поступившие в войска MG-42 косили все живое на расстоянии километра со скоростью двадцать выстрелов в секунду. Все кочки были, наверняка пристреляны и минометчиками, и снайперами.

– Вряд ли 'Сорок второй'. – флегматично ответил Виталя, в ответ на размышления Захара. – Скорее 'тридцать четвертый' эмгешник.

– Почему это?

– 'Сорок вторые' сначала в Африку пошли. К Роммелю. Как экспериментальные образцы. Десятого июня только там должны появиться.

– А ты откуда знаешь? – покосился на него Захар.

– Читал.

– А какая разница 'сорок второго' очередь зацепит или 'тридцать четвертого'. Все одно – кирдык.

– 'Тридцать четвертый' медленнее бьет. Но скорость пули одинаковая. Она сквозь тебя ползти со скоростью семьсот пятьдесят пять метров в секунду, что из 'сорок второго', что из 'тридцать четвертого'.

– Вот я и говорю – без разницы.

Поэтому парни и лежали, жуя сухари, и разглядывали лощинку, по которой в темноте поползут к своим.

Колючки не было, вроде бы. С другой стороны, зачем она с тыла? Хотя не… По холмам-то идет колючка по низу. Значит и на выходе ее не должно быть. Хотя отсюда плохо видно.

И потом, воронки есть. Немцы, вроде как должны ракетами все освещать – вот в ямках и будем мертвяками притворяться.

Должны проскочить! Главное не спеша. И к земле прижаться так, как к бабе мягонькой.

– Понял, Захар?

– Виталя, понял я… Ну чего ты мне пятый раз объясняешь?

– Чтобы, когда тебе задницу оторвет осколком, я тебя не тащил на себе!

Сначала они переругивались шепотом, прислушиваясь ко всем звукам, потом замолчали.

А ведь еще вчера утром сидели у деда Кирьяна, слушая его рассказы. А потом откуда-то появилась Ритка.

Грязная, оборванная… И к тому же упавшая в обморок прямо в дверях.

Деду они объяснили, что знают ее.

На что хозяин лесного дома только почесал затылок. А потом велел убираться как можно быстрее.

'Этак вас тут орда соберется! Мало ли полицейские нагрянут. Сейчас за Меланьей опять идти надо. Ну, как заподозрят чего?'

Старик был, конечно, прав. Да и все равно не место им тут. Надо идти. И, молча постояв у кровати с Ритой, отправились в путь. Правда, их дед Кирьян скоро догнал. Притащил им шинели. А куртку Виталика забрал себе. Сказал, что поменяет на лекарства для Ритки.

Они даже не заметили, как он перекрестил их спины, удаляющиеся в лесной чаще.

Один раз, все же пришлось переночевать в лесу, хотя надеялись добраться до линии фронта за день. Однако сумерки падали быстро, и, хотя перестуки пулеметных очередей было слышно совсем близко, они не осмелились ползти неизвестно куда, рискуя нарваться на немецкий дозор.

А к краю леса вышли как назло через час после подъема.

Вот и куковали тут до вечера, время от времени, отползая по нужде.