Майкл улыбнулся.

— Вы когда-нибудь вспоминали этимологию слова сарказм, Серена? Оно происходит от греческого слова, которое означает «бить».

— Женщина, которая позволяет себе опуститься до того, чтобы так выглядеть, заслуживает хорошей трепки. Дело не в том даже, что она не следит за своей внешностью, у нее просто комплекс старой женщины, который поразил ее дух, и стер даже следы молодости, я слышала голоса на улице. Кто проходил через сад… Майкл?

— Д'Арци и Брандт.

— Вы видели их?

— Нет. Кузина… Соня и я остались в тени. Хватит с нас гостей на этом приеме.

— Д'Арци! Филлис начала опять изображать из себя лиану, и я заметила, что она начала обвивать этого Брандта. Почему бы и нет? Эти ползучие растения всегда обвивают дубы, и так будет всегда. Самое странное, что дубам это нравится. Все говорят, что мир изменился. Мужчины не изменились. Они все также расправляют крылья, когда девушки смотрят на них горящими глазами и мурлыкают: «Ты такой смелый и сильный!»

Соня засмеялась:

— Вы не верите в романтику, Серена?

— Благодарю Бога, что верю. Я из поколения, которое верит в нее, из поколения женщин, которые чувствуют легкую дрожь, когда глаза мужчины глубоко заглядывают в ваши, когда его губы становятся напряженными, а лицо белым, если это действительно происходит, когда он просит девушку выйти за него замуж. Но теперь я понимаю, что такое предложение надо делать слегка фривольно и нагловато: «Как ты насчет того, чтобы разделить со мной квартиру с тремя комнатами и кухней, милашка?»

— Так вот, как это надо делать в наше время! А я-то ломал голову, что же я не так сделал? — воскликнул Майкл.

Смех, появившийся в его голосе, его веселый взгляд, встретивший глаза Сони, вновь вызвали в ней волну негодования. Было ясно, что его безумное предложение выйти за него замуж стало для него теперь лишь поводом для шуток.

Серена Фарр положила карты, которые держала в руке:

— Майкл, я не видела тебя в таком хорошем настроении со времени твоей молодости, с тех пор, как богиня судьбы или не знаю что, находясь в печали, разбила волшебный шар благополучия этого мира на мелкие кусочки, с тех пор, как наступили эти тяжелые времена. Все последние годы ты несешь на себе столько ответственности и столько людей взвалили на тебя еще и свое бремя.

— Забудьте об этом, Серена… После этих слов я чувствую себя памятником. Вы разве не видите, что я сейчас на гребне волны?

Он рассмеялся и театральным жестом вскинул руку.

— «Мы покорим бурю». Вы устроили грандиозную вечеринку.

— Правда, ведь это была превосходная вечеринка? Я думаю, что мы успешно провели весь прием.

Соня вспыхнула румянцем при слове «прием» и взволнованно сказала:

— И не только прием. «Каждый должен видеть, что вы из семьи Фарров, встреть он вас хоть в просторах Арктики, хоть в бухте Тимбукту, хоть где угодно еще». Вы сказали мне об этом, наверное, пятьдесят раз.

— Я имела в виду то, что надо следовать представлениям толпы о том, как вы должны выглядеть. А вы ничуть не похожи на нашу семью. Поэтому Брандт пришел вечером снова. Ведь ясно, чего он хотел. Садись, Майкл, не слоняйся.

Майкл Фарр взял с полки костяного тигра:

— Вы разговаривали с ним, Серена?

— За несколько секунд до того, как Филл Д'Арци утащила его с вечеринки.

— Он говорил о земле?

— О земле? О какой земле?

— Значит, не говорил. Я согласился продать ему полоску земли между строящимся шоссе и озером — берег, где березовая рощица.

— Майкл! Неужели наши дела так плохи?

— Дела вовсе не плохи.