— Вы! Вы давно здесь?

— Достаточно для того, чтобы понять, что ваш дом просто сногсшибателен.

— Тогда вы не жалеете, что продали нам эту землю? Майкл вздрогнул, когда она сказала «нам», но легко ответил:

— Ни минуты. Даже когда я бываю неправ, то никогда не сожалею о принятых решениях. Сделано — значит, сделано. Давайте — Он подхватил выскальзывающую из ее рук голубую вазу.

— Зачем вы таскаете все это. Разве в Кингскорте недостаточно мужчин для подобной работы.

— Не ворчите Я всего лишь принесла их из-за угла Соня посмотрела на дом, а потом перевела взгляд на Майкла.

— Нравится?

— Больше некуда. Все закончили?

— Только сам дом. Бассейн, конюшня, теннисный корт и сад пока только на бумаге. Я посоветовала не делать ничего вокруг дома, пока не приедет покупатель. Пусть семья, которая купит дом, сама решит, какие сооружения и где должны находиться, так, чтобы это вписывалось в пейзаж. Все, что нужно теперь, это женщина, которая купит этом дом, полюбит его и полностью обустроит. Хотите войти внутрь?

Майкл прошел за ней в просторную гостиную, отделанную сосновыми досками сложного рисунка. Соня расставила принесенные растения на полки у окон в углу гостиной, на которых уже стояли папоротник, плющ и герань. Она отступила назад и окинула результат оценивающим взглядом.

— Просто удивительно, как оживляют эту пустую комнату, живые растения! Эти окна — одна из моих ключевых идей. Я взяла все эти растения из ваших теплиц. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это?

— Конечно, нет. Не валяйте дурака.

— Не нужно больше держать эту вазу. Поставьте ее на полку у камина. Наверное, вам кажется довольно странным, что я заполняю эти полки в абсолютно пустом доме, но как настоящий джентльмен, вы ничего мне не говорите.

Задержав руки на каминной полке, Майкл смотрел, с какой радостью она переставляет растения. Соня была такой красивой, веселой, жизнерадостной! Радующееся жизни человеческое существо. Казалось, что ничто на свете не омрачает ее радости. Сможет ли письмо, лежащее у него в кармане, нарушить ее спокойствие? Ей вообще не следовало знать сейчас об угрозе Гая забрать ребенка. А может быть, ей и вообще не стоило ничего знать. Гай наверняка писал это письмо, повинуясь внезапному импульсу. Когда он потом вспомнит о своих словах, то, конечно, попытается уйти от ответственности. Майкл понимал это, ведь он знал Гая лучше, чем кто-либо. Гай может не возвращаться сюда еще многие годы. Почувствовав взгляд Майкла, Соня обернулась.

— Почему вы нахмурились? Вы выглядите как настоящий кузен Майкл — просто, как в кино.

Ее веселое настроение было для Майкла откровением. Он и раньше замечал проблески такого настроения у Сони, но сейчас оно заставляло его кровь быстрее струиться по жилам.

— Я думаю, что вы сейчас совсем не похожи на себя ту, которая появилась в Кингскорте в конце июня; вы такая жизнерадостная, живая.

— Но это такое прекрасное утро! Такое холодное, звонкое, бодрое утро, как можно не радоваться? Вы разве не чувствуете это?

— Конечно, чувствую. Вам нравится эта работа?

— Да. Всегда любила дома. Никогда не могу пройти мимо красивого дома и не полюбоваться им, — сказала Соня. — Надеюсь, что и этот дом вызовет у кого-то такие же чувства. Он замечательный. Как в стихах Водсворта: «Настолько он красив и светел, насколько надо человеку.» А вам хотелось бы… хотелось бы осмотреть весь дом?

— Хотелось бы! Конечно. Вы больше ничего не собираетесь здесь менять? — спросил Майкл, проходя за ней в столовую, стены которой были окрашены в мягкий золотистый цвет.

Соня установила голубую вазу, наполненную сухими цветами и багряным папоротником, напротив углового буфета.