– Джина, расскажи, что тебе сегодня снилось?

– Ничего. Мне ничего не снилось.

– Ну что ж, ничего страшного. А теперь мы все перемещаемся в парк делать утренние упражнения.

Мы размещаемся на небольшой асфальтированной площадке, окруженной тощими деревцами, чьи тени от незначительной кроны едва спасают нас от жарких солнечных лучей.

Следующие минут тридцать мы осваивали различные техники дыхания, делали повороты туловища, головы, а затем просто закрывали глаза, расслаблялись и слушали утреннюю тишину в парке. Во время зарядки я глаз не сводила с той самой молодой девушки и парней. Поскольку я здесь буду находиться три месяца, мне нужно начать с кем-то общаться, иначе я с ума сойду от одиночества.

Замечаю, как девушка во время медитации оглядывается по сторонам и медленно катит свою электрическую коляску за пределы площадки, а потом и вовсе скрывается за углом здания. Я не придумываю ничего умнее, чем отправиться за ней. Девушка сидит спиной ко мне и пытается зажечь сигарету.

– А я думала, что здесь запрещено курить, – решаюсь сказать я.

Девушка резко оборачивается, по ее виду можно сказать, что она не на шутку перепугалась.

– Скажем так, можно, но только мне. – Она улыбается, делает затяжку, а затем снова говорит: – Я Андреа, а ты Джина, так?

– Да.

Андреа мне чем-то напоминает Лив. Не внешностью, а характером. Дерзкая, независимая. Или же это просто маска, под которой она скрывает ту боль, что доставил ей ее диагноз. У нее черные короткие волосы, тонкие пряди нелепо торчат во все стороны. Глаза подведены черным, из-за чего ее взгляд кажется агрессивным.

Ее тело выглядит неестественно крохотным, сжатым, будто его сплющили по бокам. Рука, что держит сигарету, словно сделала из камня. Андреа подносит сигарету ко рту, и в этот момент она похожа на робота, потому что ее движения кажутся скованными, автоматичными, будто в нее встроено какое-то устройство, что управляет ею.

– Хоть какое-то разнообразие. Обычно к нам сюда привозят стариков да вечно орущих детей.

– А ты давно здесь?

– Почти пять лет.

– Пять?..

– Это так кажется, что много, но на самом деле время здесь бежит очень быстро, не успеешь оглянуться, как уже год прошел.

– А я здесь и месяца не выдержу.

– Почему? Тут не так плохо. Кормят, ухаживают, пылинки сдувают, что еще нужно?

– Наверное, ты просто забыла, что за этими воротами есть реальная жизнь, которая в тысячу раз интереснее.

– За этими воротами мир здоровых людей, а здесь наше место, с нашими правилами.

– А тебя, видно, эти правила не особо устраивают, раз ты сбегаешь ото всех?

Андреа смеется.

– Да, правила Роуз суровы, но к ним быстро привыкаешь.

– А вас выпускают за пределы центра?

Мы едем по коридору, Андреа показала мне, где здесь находятся библиотека, спортивный зал и интернет-кафе.

– Редко. Бывает, что мы с группой и наставником выбираемся в кино или театр, но это очень скучно, на самом деле.

– А в клуб или еще куда-нибудь?

– Ты что, смеешься? Если Роуз узнает об этом, она нас казнит. Ладно, мне нужно ехать в процедурную. Увидимся за ужином.

Добравшись до своей комнаты, я вновь проверяю пропущенные звонки: двенадцать от мамы, двенадцать от папы. Представляю, что они чувствуют сейчас, быть может, они даже винят себя за то, что меня сюда затащили. Долго думаю, перезванивать или нет, но в конечном итоге бросаю телефон на кровать, несколько минут роюсь в своей сумке и достаю одну из книг по орнитологии.

На улице душно, но здесь куда лучше, чем сидеть в пыльной комнате.