— Но мне необходимо попасть в «Маркс и Спенсер» до закрытия, — услышала Диана. — Я же не умею готовить.

Прикрыв входную дверь, Диана вернулась к соседкам. Она уже предвкушала, как наденет фартук, пойдет на кухню и станет там греметь всякими кастрюлями и сковородками, в точности как пел в одной песенке Малыш Ричард. Возьмет у Вайолет на вечер специальную сковороду и приготовит для всей семьи яичницу с фасолью и жареной картошкой. Чарльзу придется отступить от своей жесткой диеты, пока она не наладит поставку бобовых. А у Вайолет вряд ли есть лишняя банка чечевицы.

Когда все занялись делом, Мэнди спросила:

— А чего вам будет особенно не хватать?

— Моего «мерса», — не задумываясь, ответила Диана.

— «Мерса»?

— «Мерседеса-бенц 500 SL». Цвет у него красный металлик, а скорость — сто пятьдесят семь миль в час.

— Стоит небось будь здоров, — заметила Мэнди.

— Н-да, около семидесяти тысяч фунтов, — призналась Диана.

В комнате воцарилась тишина.

— И кто же за него платил?

— Герцогство Корнуоллское.

— А это еще кто? — удивилась Мэнди.

— Ну, в общем, мой муж, — сказала Диана.

— Семнадцать тысяч, говорите? — Вайолет поправила свой розовый слуховой аппарат.

— Семьдесят тысяч, — проорала Филомина Туссен, единственная чернокожая в этой комнате. Все опять замолчали.

— За машину? — От возмущения у Вайолет дрожал подбородок.

Диана опустила глаза. Она еще не знала, что одежду, вызвавшую у нее такое презрение, эти женщины, которые вымыли ей кухню, купили в благотворительных магазинах. Лифчик Вайолет — особо большого размера — был приобретен за двадцать пять пенсов в магазине «Помогите престарелым».

Молчание нарушила Мэнди:

— Мне бы тоже, черт возьми, не хватало, да только не машины, а няньки.

Тут Диана вспомнила, что не видела Уильяма и Гарри с тех пор, как к ней пришли эти гостьи. Она громко позвала мальчиков, думая, что они наверху, но никто не ответил. Она выглянула в унылый садик позади дома, но не увидела там ни единой живой души, кроме Гарриса и принадлежавшей Мэнди Картер явно нечистокровной овчарки, чье расположение Гаррис силился завоевать. Псы вились друг возле друга. Маленький и большой, плебей и аристократ. Овчарку звали Король. Выбежав из дому, Диана принялась звать:

— Уильям, Гарри!

Уже почти стемнело. В домах вспыхивали голые, без абажуров лампочки — переулок Ад готовился к ночи.

— Мальчики еще никогда не гуляли в темноте, — сказала Диана.

Это новое свидетельство изнеженности ее детей вызвало у женщин смех. Они ведь то и дело посылали поздним вечером своих малолетних ребятишек в бакалейную лавку, которую держит индиец. А как иначе? Неужто, имея собаку, самой же и лаять?

— Да они где-нибудь тут играют, — стала успокаивать ее Вайолет.

Но Диана не желала успокаиваться. Набросив шелковую куртку с капюшоном, она зашагала в своих ковбойских сапожках по переулку Ад, разыскивая сыновей. В конце концов она нашла их в доме номер девять: расставив перед газовым камином кораблики, они с дедушкой разыгрывали морскую битву. Диана наблюдала через окно эту сцену, пока Гарри, заметив ее, не махнул ей ладошкой. Принц Филип был в пижаме и халате. Он не побрился, редкие пряди волос свисали на уши. На серебряном столике времен Вильгельма III стояла банка тушеных бобов с зазубренной крышкой.

— Чарльз звонил, — крикнул в окно Филип. — Они все еще в больнице. Не могу пригласить вас к себе: эта проклятая входная дверь не открывается.