Серега читал вслух анекдоты из найденной среди прочих книжки. Народ изредка вздрагивал хохотом, но быстро успокаивался. Как-то вообще были не смешны анекдоты из той, прошедшей гражданской жизни. Даже наверное не прошедшей, а погибшей. У Романа никого из родственников рядом с морем не жило и он, в принципе, был спокоен за родных. А вот многие довольно сильно пригорюнились, вспоминая о доме, скорее всего потерянном.

   Мичман делавший каждый день обходы роты иногда подбадривал их информацией о том, что происходит в мире. Мол, потерь мало, почти все вывезены. Он конфисковал приемники и плееры у всех кого нашел. И теперь в третьем взводе остался только один маленький транзистор, во втором отделении у Рыжего. От туда поступала более страшная информация. Дожди, селевые потоки, таянье льдов на горных склонах, сокращение ледовых полей на полюсах, развившейся бандитизм, людоедство, голод, насилие. Заперли лагеря беженцев окрутив их тремя рядами колючей проволоки. Отлавливают тех, кто пытается пробиться на восток дальше. Есть случаи массовых гибелей, когда целые автобусы проваливались вместе с подмытыми мостами. Пожары в затопленных городах. Пожары в поселениях. И никакой дождь их не тушит. Сообщили что "Арктика" утонула. Радиации нет. А у них под боком полу затопленная АЭС и они не знают ничего о радиационной опасности. Может они уже все трупы. Может именно в этот момент обваливается стена блока и наружу потоком гамма излучения рвется смерть. Страшно. Страшно больше не увидеть мамы и отца. Страшно умереть в неизвестности.

   Роман передернул плечами и хмуро спросил сколько времени. Кто-то ответил, что половина восьмого. Плюнув на угли Роман поднялся и прошлепал к огромной кровати на которой спал Петров.

   - Эй, комод, вставай. Тебе через полчаса на вахту.

   Парень, командир отделения в котором были и Мишка и Роман, подорвался на месте и расстроено стал протирать глаза.

   - Угу. - только и ответил он. Роман сам завалился на еще не остывшее место и укрывшись с головой одеялом зажмурил глаза. Надо уснуть. Чем больше спишь, тем ближе дембель. Надо спать. Во-первых, уже поел, во-вторых, занял место с краю, чтобы ночью не ползать через туши товарищей, когда захочется в гальюн. В третьих с краю можно курить ночью, сбрасывая пепел в стаканчик из-под йогурта. Крайним быть в кайф. Только вот не тогда когда другие начинают бегать по своим маленьким делам.

   На огромной кровати на ночь вмещалось шесть человек. Остальные четверо спали на ковре около камина. Они не мерзли. А вот вахтенный мерз. Ромка уже один раз стоял дневальным. Ноги по утру окаменели, так сильно дуло рядом с дверью. Да и не поспишь толком на посту. Что старлею, что мичману делать нечего, вот и ползают, проверяя посты. Боятся возгорания. Что они дети что ли? Понятно, что не надо бросать бычки, где попало, что не надо угли из камина вытаскивать. Что за постоянные проверки? Кошмар каждый час. Не два не три не четыре... Каждый час ходят и проверяют. Ромка брал с собой книгу читать на вахту. При свечке читать тяжело, но можно. За одну вахту он осилил "ночь над Бомбеем", и "слезы" - две толстенные по его меркам книги. Вахты длились по шесть часов вместо четырех. Так что вставший на ночь стоял до утра. И будил сменщика за два часа до подъема. Вставали в восемь - Командир разрешил. Сначала он хотел порядок как в учебке ввести, но потом просто понял, что курсанты болтаются без дела и разрешил спать до восьми. Правда он ввел утреннюю пробежку по периметру окруженного водой холма. Бежать по скользкому склону было еще то развлечение, но никто не жаловался. Во первых привыкли, а во вторых и правда себя по-другому чувствуешь после нее. Не сразу наваливаются мысли о доме. Не сразу опять погружаешься в грустные думы.