— Господин полковник! — подтянулся офицер, стать в кабине истребителя по стойке смирно было невозможно. — Обнаружен объект, несколько напоминающий ментальную матку, но при этом довольно сильно отличающийся от нее.

Изображение пилота сделалось маленьким и отъехало в левый верхний угол экрана, а на нем самом появилось нечто непонятное. Двенадцать совмещенных в какой–то странной последовательности перекрученных клубков гнилостно–золотистых нитей, собранных вокруг пятикилометрового молочно–белого кристалла. Каждый из клубком действительно походил на уже знакомые ментальные матки «сверхов», вот только на все нити на равном расстоянии друг от друга были насажены пульсирующие белым светом бусины. Причем, каждая из них имела диаметр около ста метров, если не больше. По всей конструкции пробегали волны мерцающего сияния, одним своим видом вызывающие тошноту вплоть до рвоты — они несли в себе что–то невероятно омерзительное, извращенное, покореженное, и все в рубке сглотнули слюну, с трудом сдерживая желание срочно посетить санузел.

— Какая мерзость! — не выдержал полковник. — Это надо уничтожить!

— Погодите! — поднял ладонь лор–майор, второй рукой откидывая за спины гриву белоснежных волос. — Оттуда меня по ментальному каналу кто–то зовет…

— Зовет? — изумился Стегар, впервые «сверхи» возжелали пообщаться. — Они вас под контроль не возьмут?

— Нет, я в само сознание никого не пущу, создам виртуальный сегмент, из него пройти в реальность без блоков сопряжения невозможно, а их я создавать не стану.

— Тогда ответьте.

…Ответа от Пришедших все не было и не было. Неужели они не слышат? Есеника снова отправила отчаянный зов, одновременно сканируя всеми рецепторами ментальной матки пространство звездного скопления. Все больше объектов Учителей умолкало, отключаясь. Пришедшие действуют быстро и жестко, и это очень хорошо. До недавнего времени у девушки не было и тени надежды, она была озабочена только тем, чтобы не позволить Учителям узнать, что мятежная воспитанница сумела сохранить личность и даже помнила данное папой и мамой имя.

Если бы не полное подключение, Есеника при воспоминании об убитых на ее глазах родителях, заплакала бы. Она помнила все случившееся в тот страшный день так ясно, словно это случилось вчера, хотя ей было тогда всего четыре года. Жестокость пришедших за детьми–эмпатами служителей всеобщего блага была чем–то невероятным, жители Лариан–Ойм и представить не могли, что один человек способен сотворить такое с другим. Им в голову не приходило, что подобное вообще возможно! Отца девочки прибили к стене ржавыми железными костылями, а мать на глазах остальной семьи растянули на полу и, нанеся ей несколько глубоких ран ножом, принялись насиловать, причем настолько страшно, что она и часа не выдержала, умерла.

Есеника кричала, плакала, звала маму и папу, но ей грубо заткнули рот окровавленной грязной тряпкой и, вспоров живот все еще живому отцу, с гоготом утащили ребенка с собой. Она тогда потеряла сознание и очнулась уже в проклятом всеми богами интернате, при воспоминании о котором хотелось скрежетать зубами. Может, это смерть родителей так повлияла на девочку, но она в одночасье стала взрослой. Есеника сразу поняла, что детей в интернате ломают, делая из них либо безответных рабов, а то и полуживотных, либо жестоких скотов. Ведь проявив жестокость к другому воспитаннику можно было получить дополнительный кусок хлеба в обед. Но с ларианцами, даже совсем маленькими, это почему–то не прокатывало, они отказывались становиться такими, какими хотели видеть их воспитатели. Дети плакали, корчились от боли, умирали от побоев, но все равно отказывались издеваться над другими. Превращались почти в растения, покорно выполняли любые приказы, кроме приказов причинять боль кому–либо.