Люсиль де Валье вообще не любила музыку, тем более, в исполнении таких уродов, как Шарло де Руайан. Она придвинулась ближе к камину, протянув к нему руки, словно желая согреться, и вскоре ей удалось оказаться возле аббата де Сен-Северена, рядом с которым пустовало кресло. Старуха де Верней, заметив её ухищрения, усмехнулась, смутив аббата, а виконт проводил Люсиль взглядом, исполненным какой-то брезгливой скуки. Аббат с бесстрастным лицом гладил пальцами переплёт Библии: навязчивость Люсиль, особенно усилившаяся в последние две недели, тяготила. Что ей нужно, силы небесные?

Излишне длинные ресницы отца Жоэля были опущены, их тень ложилась на четко очерченные скулы. Девица в упоении разглядывала красавца аббата и боялась вздохнуть, представляя его в своей постели. Иезуит, не слыша ожидаемых заигрываний, поднял глаза на мадемуазель, без труда постиг её мысли, покраснел, и тем внимательнее стал прислушиваться к игре музыканта.

Старуха молча смотрела на них.

— Я обожаю лютню, — тихо и томно заметила, чуть наклоняясь к аббату, мадемуазель Люсиль, — а вы, мсье де Сен-Северен?

Аббат вздохнул. Девица так же любила музыку, как он — навоз и топкую грязь на улицах, но во лжи мадемуазель уличать было бессмысленно. Признайся он, что ему нравится музыка — надоедливая особа сразу утомит расхожими фразами о музыкальной гармонии, а если сказать, что он не любит лютню — может выйти и того хуже — Люсиль де Валье может предложить ему пораньше уйти, чтобы не слушать эти заунывные мелодии и прогуляться в Люксембургском саду… Аббат не любил выбирать из двух зол, предпочитая искать варианты пусть более сложные, зато беспроигрышные в перспективе. Он ответил, что не является меломаном, но прекрасное исполнение его сиятельства доставляет ему большое удовольствие и позволяет скоротать время до прихода мсье де Машо, с которым ему необходимо встретиться. Так, проскользнув гибким угрём между угрожавшими ему опасностями, де Сен-Северен приободрился, правда, ни на минуту не теряя бдительности.

Старуха усмехнулась.

Глава 5. «Кошмарные новости…»

Тут, однако, музыкальный пассаж его сиятельства был неожиданно и грубо прерван. Внизу послышались крики, стоявший у клавесина де Руайан, опустив инструмент, первым увидел, как появившийся на лестничном пролёте полный мужчина натолкнулся на лакея с подносом, который тот от неожиданности выронил. Опрокинутый поднос загремел вниз по ступеням парадной лестницы, бокалы с хрустальным звоном разлетелись вдребезги и несколько секунд спустя в гостиную спиной вперед влетел ливрейный лакей, пытавшийся удержать забежавшего сумасшедшего, истерично машущего руками и задыхающегося.

Тут маркиза узнала своего племянника Жана де Луиня, и сделала лакею знак оставить гостя в покое.

Жан несколько минут пытался отдышаться, бокал вина, протянутый аббатом, помог ему несколько прийти в себя. Выпив его залпом, он тяжело опустился в кресло и запрокинул голову. Жан де Луинь, полный блондин с приятным округлым лицом и широко расставленными живыми глазами, которого близкие друзья фамильярно называли La brioche, Булочка, был известен как человек, которого трудно было вывести из себя и даже просто обеспокоить, и все, поняв, что случилось нечто необычное, умолкли, столпившись около него, ожидая интересных новостей.

Де Луинь ещё несколько минут хватал ртом воздух и, наконец, смог проговорить:

— Я только что от герцога де Жувеналя. Кошмарные новости. Несколько часов назад… на кладбище Невинных… обнаружен ужасный труп… просто обглоданный скелет!! Дом герцога рядом… Он только взглянул… и…и…и… сразу узнал её. — Он открыл рот и громко хлебнул воздуха, — это… это Розалин де Монфор-Ламори.

В углу послышался тихий вскрик, и Аврора де Шерубен упала в обморок.