— Ну, она одна из них, не так ли? Она немка.

Я почувствовала себя плохо. Сразу вспомнилась сцена в замке, когда дикие молодчики крушили мебель.

Я сказала:

— Послушай, Берт. Миссис Денвер наш друг. В любом случае, она моя родственница. Она хорошая и добрая, и эта война никакого отношения к ней не имеет. Она на нашей стороне. Она хочет, чтобы мы победили. Очень важно для нее и ее семьи, чтобы было так.

— Но мы должны следить за ними, не так ли? Она одна из них. Чарли говорит, что мы должны следить за ней.

— Я должна поговорить с Чарли. Не приведешь ли ты его ко мне?

Берт кивнул и с готовностью побежал за братом.

Вскоре они вернулись вместе.

— Чарли, я хочу поговорить с тобой о миссис Денвер.

Глаза его сузились.

— Она на нашей стороне, Чарли. Мальчик недоверчиво посмотрел на меня.

— Мне нужно кое-что объяснить тебе. Правда, что миссис Денвер немка. Но они не все плохие, как ты знаешь. Более того, ее и ее семью преследовали… Гитлер такой же ее враг, как и наш… возможно, даже больше.

Я попыталась кратко и ясно рассказать, что случилось в замке в тот незабываемый вечер, и думаю, что сделала это хорошо. Чарли умный мальчик, и я думаю, он кое-что понял.

— Ты понимаешь, Чарли, для нас всех очень важно победить в этой войне.

Он серьезно посмотрел на меня, и я поняла, что достигла цели.

Должно быть, прошел месяц после случая со светящейся рыбой. Мы с Дорабеллой дежурили в саду и наблюдали за морем. Темная ночь, серп луны, полночное небо и спокойное, почти тихое море.

Страх перед вторжением уже не так парализовал нас. Удивительно, как быстро человек привыкает. Духовно мы стали крепче благодаря частым обращениям премьера к нации, и каждая прошедшая неделя означала, что наша оборона еще более усилилась. Нам говорили, что девять дивизий, которые были эвакуированы из Дюнкерка, сейчас переформированы и стали соответствовать требованиям. Также в нашей стране были войска из колоний, были поляки, норвежцы, датчане и французы, последние создавали армию под руководством генерала де Голля. По всей стране мужчины вступали в организацию добровольцев.

Мы ни в коем случае не успокоились, но смотрели на мир оптимистически и были уверены, что, когда придет время, мы выстоим и победим. — Ты понимаешь, — сказала Дорабелла, — прошел почти год, как все началось, а кажется, что все это продолжается целую вечность.

Она задумчиво улыбнулась. Она знала, что я думаю о Джоуэне. Где он? Увижу ли я его снова?

Вдруг я заметила слабый свет, но не на горизонте, как это было с рыбой, а намного ближе к берегу.

— Ты видишь… Дорабелла уставилась в море:

— Рыба?

— Да, возможно…

Свет исчез, и опять стало темно.

— Они все еще смеются над нами из-за той ночи, — сказала Дорабелла. — Только недавно… О, посмотри, опять!

Свет появился и исчез. Было темно и тихо, только слышался шелест волн на пляже внизу. Дорабелла зевнула.

— Ладно, — сказала она, — мы получили урок. Никаких тревог по поводу рыбы.

— Они так веселились…

— Что-то в этом есть. Если люди смеются, то не такое уж плохое наше время.

— Гретхен стала счастливее…

— У нее все прекрасно. Я желаю… Она замолчала.

— Я знаю, — сказала я, — мне осталось только надеяться.

— Скоро будут новости. Я чувствую это всем своим существом.

Она пыталась поднять мое настроение.