— Вместе поедем, — Любка перебросила через плечо автомат. — Надежней и безопасней… Мало ли кто стрельбу услышал.

— Поедем вместе, — согласился Сергей и сел на камни. Глеб присмотрелся к другу, спросил:

— Ты чего?

— Оставь, — прошептал Мирослав, — не понимаешь, что ли… — но Сергей, посмотрев на них, сказал:

— Вот я и вспомнил все. И кто я. И откуда. И что со мной было. ВСЕ.

— Сергей! Сережа, сколько раз я говорила, чтобы не ходил из школы один, дожидался охранника!

Мальчишка, входивший в калитку, резким движением головы отбросил со лба светлый чуб и, улыбнувшись, махнул рукой:

— Привет, ма!.. А что на обед?!

— Лидию Константиновну спроси, — ответила с высокого крыльца большого красивого дома молодая и очень сердитая (внешне, по крайней мере) женщина. — И кликни отца, раз уж пришел — он в гараже возится.

Отец в гараже за домом, кажется, уронил полку с инструментами — послышались грохот, лязг, ругательства…

…Серый вскинулся и успел подняться на ноги раньше, чем Салман Беноев отвесил ему пинка. Впрочем, все равно уже пора было подниматься — в щелястых стенах красными полосами просвечивал рассвет, надрывался петух, слышался шум. Все это его не разбудило, а вот приближение Беноева подкинуло, хотя чеченец шел совершенно бесшумно.

Рефлекс выработался. Мерзкий и страшный.

Но Салман, похоже, не собирался его пинать. Судя по лицу бандита, он был чем-то доволен, глаза поблескивали, зубы скалились.

— Иди, — он мотнул бородой в сторону входа, — о лошадях позаботься. О моей и о Витольдовой. Потом готовь есть. Быстро готовь, хорошо. Мы завтракать будем, у нас удача. Себе тоже сготовь. Что и нам, разрешаю.

Он засмеялся, хлопнул Сергея по плечу. Мальчишка склонил голову ниже:

— Да, хозяин.

И пошел к выходу. Идти было тяжело. Проклятая цепь… Когда Салман заковал его, Серый думал, что от унижения остановится сердце. Но всё оказалось в сто раз хуже… Сковка была сделана с таким расчетом, что, если Сергей начинал работать руками, он не мог нормально ходить, только ковылять. Чтобы более-менее нормально переставлять ноги — надо было опустить руки и сильно пригнуть голову подбородком в грудь. А поднять голову полностью, как он привык за тринадцать лет своей жизни — было невозможно вообще…

…Земля была по-утреннему холодной, хотя кончался май. Лошади стояли у открытых ворот, удила наброшены на коновязь. Возле них торчал Витльд Арюнас — щурился на восходящее над хребтом солнце. На Серого он даже не посмотрел — широко зашагал к дому, придерживая локтем на бедре ухоженный АКМС с подствольником.

Серый закрыл ворота и вернулся к лошадям. Погладил мягкие, нежные носы — оба коня благодарно закивали. Это были единственные существа здесь, к которым Серый не испытывал ненависти, кони всегда ему нравились, и мальчик освободил коней от сбруй, действуя привычно и быстро, как его научили еще в школе верховой езды…

— Э, пацан! — крикнул Беноев с крыльца. — Давай скорей, поворачивайся!

— Да, хозяин, — послушно откликнулся Серый.

Беноев звал его только «пацан» или «Серый». А сам Сергей еще четыре месяца назад и представить себе не мог, что будет кого-то всерьез называть «хозяин». И годить в цепях, в грязном дранье, и не иметь даже возможности вымыться… Вообще все произошедшее казалось ему дурным сном, противоестественным бредом.

Его украли недалеко от школы, прямо в Санкт-Петербурге.