Однако Дане казалось, что она все время темнит и чего-то недоговаривает. Она очень не любила говорить с ним о своих отношениях с родителями.

Даня давно смирился с этим, но сейчас…

Сейчас он хотел от нее откровенности. Ему самому было нелегко. Предстоящие дни захватывали его настолько сильно, что он не мог думать ни о чем другом. И тут всякая ее уклончивость действовала на него, как электрический ток. Было больно, и он злился.

– Ты можешь сказать мне правду?

– Нет. Какую правду? Правда в том, что я с тобой еду. Только еще не знаю, когда.

Она хотела подгадать все таким образом, чтобы отец уехал из дома надолго. Отец видел ее насквозь. Но он часто уезжал. Приезжая, он наводил в доме порядок, добивался этого любыми способами: кричал, не давал матери денег, выставлял глупые претензии, доводил их до слез. Но он хотел знать про них все – куда они ходят, что делают, сколько тратят.

Мари его не боялась, но знала – убедить мать, что она уедет на побережье одна, можно только втайне от отца. Это был страшный риск, но она ему обещала. Она хотела этого.

О том, что они будут жить в разных гостиницах, договорились сразу.

– Я вообще буду жить далеко от тебя, не беспокойся, – однажды с усмешкой сказал он. – Но просто… Где это произойдет? У тебя или у меня?

– Не знаю, – отмахнулась она. – Какой ты глупый, господи. Да ты хоть знаешь, как это делается? У тебя же не было женщины!

– Не было, – спокойно подтверждал он. – Ну и что?

– Да ничего! Спроси у своих товарищей, они тебе кое-что объяснят!

– У меня нет товарищей. Да ты не волнуйся, еще же неизвестно, смогу ли я это сделать.

– Что это?

– Переплыву ли я пролив…

– Да я уверена, что не сможешь! Ты просто вернешься назад! Через час! Кстати, а сколько часов это длится?

– Что это?

– Послушай, ну хватит! – Она вдруг начинала плакать всерьез.

Наконец она выбрала день, а Даня попросил отца выслать необходимую сумму для поездки на побережье. О том, что собирается там делать, конечно, не сообщал.

Сказал, что хочет пару дней отдохнуть и посмотреть на тамошнее общество. Отец Дани – Владимир Каневский – не возражал.

Конечно, Даня задумал этот заплыв давно, когда никакой Мари еще не существовало в его жизни. Ему нравилась не только спортивная, скажем так, сторона дела. Переплыть Ла-Манш, пройти через холодный и бурный пролив – это заманчиво само по себе. Но были детали, которые он любил представлять, прокручивать в уме. Например, то, что претендент обязательно – таковы были установленные капитаном Мэтью Уэббом традиции – давал объявление в газете о своем заплыве.

«Месье Д. Каневский, 19 лет, из России, объявляет о своем намерении переплыть Ла-Манш в субботу, такого-то числа и просит всех желающих прийти…»

Честно говоря, он не знал, как должно звучать это традиционное газетное объявление. Но, как бы ни звучало, оно ему нравилось! Мари он, конечно, об этом не говорил.