Она неожиданно стала тихой, незнакомо тихой:

– Что ты возьмешь с собой, Даня?

– Плавательный костюм… Пару белья. Мы же едем всего на три дня. Книгу. Что еще?

– У тебя должны быть деньги.

– Зачем?

– Мало ли что со мной случится. У тебя должны быть деньги на врача.

– Хорошо… – пожимал он плечами. – А что с тобой может случиться?

– Даня, неужели ты не понимаешь, что я боюсь?

– Я тоже боюсь, – спокойно говорил он, скрывая желание обнять ее за плечи. – Но только я боюсь и тебя, и Ла-Манша. И я перестаю бояться. Один страх поглощает другой.

– Но если ты утонешь. Ведь этого же не может быть? Ты обещаешь поплыть обратно, если почувствуешь, что это невозможно?

– Давай разорвем договор. Ты не готова.

На самом деле расторгнуть договор было уже невозможно. В договоре был какой-то секрет. Это глупое пари на его и ее девственность, смоченное соленой водой пролива, становилось нерасторжимым. Приобретало черты, несвойственные подобным глупостям. Если бы Мари отказалась от договора – она знала, что Даня все равно поплывет. Не мог и он выйти из игры, даже если бы смерть была неминуема. Это было странно и страшно, но это было именно так. И самое смешное: если бы она вот прямо здесь и сейчас бросилась раздеваться и отдавать ему самое дорогое, черт бы его побрал, он бы даже не шевельнулся и не посмотрел в ее сторону.

…Можно было бы, конечно, попробовать, но почему-то она была уверена.

Однако для нее это были лишь