Сенька его, честно говоря, побаивался, но тут глаза поднял да бросил с вызовом:

– Че ж мало-то? В самый раз – я ж тоже в болезнях кое-что понимаю.

– Понимает он! – Лекарь-разбойник презрительно расхохотался. – Видали мы таких понимающих. Я бы его, государь, с ладейки-то согнал… на всякий случай.

– Да не болезный я! – истово перекрестился отрок. – Христом-Богом клянусь.

– Ладно, – князь махнул рукой. – Иди покуда на нос, там сиди. Завтра еще покажешься.

Во все расположенные близ реки селения князь Егор в обязательном порядке высылал разведку – проверить, есть там мор или нет? Вот и сейчас – в одну деревню послал вместе с дружинниками и лекаря, а в другую, подумав, – Сеньку. Парень вскорости с воинами вернулся, довольный и гордый – а как же, столь высокое доверие не каждому в жизни выпадает! Отрапортовал бодро: больных, мол, нет, все работают, да и в соседних деревнях о болезнях никаких, тьфу-тьфу-тьфу, не слыхали.

– Да и не должны были слыхать, – покусал губу Вожников. – Эпидемии-то мы, слава Господу, разгореться не дали. Моровая волна стороной, по-вдоль Нерли-речки прошла, да там, у храма Покрова Пресвятой Богородицы, и зачахла нашими стараниями да Божьею волей. Вот только тот гость торговый меня беспокоит… на рогатой ладье. Должны бы, должны бы уж нагнать ее мои парни.

– Ух ты, зверинище! Поди, косточки те погрызть хозяин не давал давненько.

Признав давнего своего доброхота, заскулил пес, замотал башкою лохматой, хвостом завилял.

– Ого! – выглянул на крыльцо коновал. – А я думаю – с чего бы псина цепью гремячит? А тут вон кто-о!

– Здорово, дядько Кузьма.

– Здорово, здорово… А ну-ка, отроче, иди-ка сюда, иди…

В руках коновала вдруг неведомо как взялись старые вожжи:

– Кажется мне, что ли? Или впрямь рубаха-то на тебе шелковая? А ну, признавайся, у кого украл, шпынь?!

Оп! Ка-ак перетянул дядько Кузьма по спине служку своего младого – у того аж искры из глаз, уж никак не ожидал удара, даже обиделся, но уж потом увернулся, нырнул за калитку, думал – и хозяин за ним. Ан нет! Не тут-то было. Кузьма Еловец ленивым мужиком оказался – неохота было за слугой с вожжами бегать, вот еще дело – куда сей шпынь денется-то? Не сегодня, так завтра на усадьбу явится, прибежит. А не явится – значит, в бега подался. Тогда – к старосте да на суд… изловят – мало не покажется, так что придет, прибежит Сенька, сапоги, аки пес верный, лизать будет да в татьбе своей покается. Интересно, откуда он такую рубаху взял? Убил, что ли, кого? Да нет, кишка тонка убивать-то… скорей, стащил у кого-нибудь, в городе-то, небось, ротозеев хватает.

– Дядько Кузьма, – дернув калитку, отрок заглянул во двор. – А ты мне серебряную денгу обещал, помнишь?

– Что-о?! – Коновалу показалось, что он ослышался.

Видано ли дело, чтоб челядин домашний, слуга, да так хозяину своему дерзил?! Ах он пес, ах, сволочуга поганая, ла-адно… будет тебе прямо сейчас, ужо!

Размахивая вожжами, Кузьма Еловец выскочил за ворота и погнался за бросившимся к реке отроком… Тут, на тропинке, и наткнулся незадачливый коновал на пятерых молодцов с сабельками да кистенями.

– А ну-ко, дядька, рубаху сымай!

– Все заберите! – Трясясь от страха, коновал живо скинул рубаху, взмолился: – Вот, посейчас и сапоги сыму – забирайте, токмо живота не лишайте за-ради Господа!

Сказал так… и услышал вдруг Сенькин голос:

– Нет на нем ничего.