Адам Фалконер таким же образом зависел от семьи, но с легкостью вписался в общество, в то время как Старбак всегда ощущал неловкость от того, что находится не на своем месте.

И еще он ненавидел свой возраст, разрыв между юностью и зрелостью казался таким огромным, что его невозможно было преодолеть, хотя последние несколько недель он и решил, что сможет стать хорошим военным и тем выковать свою независимость.

Полковник ткнул Покахонтас в морду.

— Здесь нет войск северян, Нат. Следуй по дороге, пока не доберешься до бродов у церкви, пересечешь реку и поезжай по дороге в сторону восходящего солнца. Ты не обнаружишь янки еще добрых несколько миль и зайдешь к ним с тыла, и значит, тебя вряд ли подстрелит какой-нибудь нервный часовой. И сними китель, Нат.

— Это обязательно?

— Обязательно. Ты же не хочешь, чтобы враги решили, что ты южанин? Хочешь, чтобы тебя подстрелили без причины? Сними его, Нат.

Старбак стащил серый китель с единственной металлической нашивкой, обозначавшей его чин младшего лейтенанта. Он никогда не ощущал себя настоящим офицером, даже скромным младшим лейтенантом, но без мундира он был ни кем иным, как просто неудачником, отправленным домой с поджатым хвостом.

— Где будет происходить сражение, сэр? — спросил он тонким мальчишеским голоском.

— Очень далеко отсюда, — полковник указал на восток, где солнце наконец-то появилось у горизонта, излучая жаркое сияние, как из горнила. Там, очень далеко от правого фланга конфедератов, Вашингтон Фалконер рассчитывал присоединиться к атаке, которая сокрушит янки. — Здесь ничего не произойдет, — сказал Фалконер, — вот почему они поставили этого бесполезного мерзавца Эванса на этот фланг.

— Позвольте мне пожелать вам удачи, сэр, — голос Старбака звучал очень официально, когда он протянул руку.

— Спасибо, Нат, — полковнику удалось придать своему тону искреннюю благодарность за это пожелание. — И окажи мне любезность, прими это, — он протянул ему небольшой полотняный кошелек, но Старбак не принял подарок. Он отчаянно нуждался в деньгах, но был слишком горд, чтобы их взять.

— Я справлюсь, сэр.

— Тебе виднее! — улыбнулся полковник, забирая кошелек обратно.

— И благослови тебя Бог, Нат, — энергично произнес в сторону своего друга Адам. — Я сохраню твои вещи и пришлю их, когда закончится война. К концу года наверняка. В дом твоего отца?

— Полагаю, что да, — Старбак пожал протянутую руку друга, натянул поводья и с силой стукнул каблуками. Он ехал быстро, чтобы Фалконеры не смогли увидеть его слез.

— Он с трудом это перенес, — воскликнул полковник Фалконер, когда Старбак уже не мог его услышать, — чертовски трудно! — с удивлением повторил он. — Он и правда думал, что сможет добиться успехов на военной службе?

— Так он сказал мне этим утром.

Полковник Фалконер печально покачал головой.

— Он северянин, а в нынешние времена можно доверять только себе, а не незнакомцам. И кто знает, кому он на самом деле хранит верность?

— Нам, — печально заявил Адам, наблюдая, как Нат скачет галопом вниз по холму, к дальнему лесу за церковью. — И он честный человек, отец.

— Хотел бы я разделять твою уверенность. У меня нет доказательств, что Нат вольно обращался с нашими деньгами, Адам, но без него мне гораздо лучше. Я знаю, что он твой друг, но мы не оказываем ему услугу, удерживая вдали от дома.

— Думаю, это так, — почтительно подтвердил Адам, потому что действительно полагал, что Старбаку нужно примириться с семьей.