– Смерть предателю, смерть! – живенько закричали остальные крестьяне.

Особенно старался сивобородый староста. Хоть так – криками – загладить вину. В чем он был виноват? Если честно, ни в чем, но… но господин-то вполне мог считать его виноватым, а раз так – надо было кричать, требовать немедленной и самой ужасной казни!

– Пытайте его раскаленными углями! – немедленно приказал благородный Кельгиор. – Пусть возьмет их в руки… если не будет ожогов, значит – не виноват. Если же будут – предатель заслуживает самой суровой казни!

– Пусть возьмет! – заорали селяне. – Пусть!

Амбакты подтащили мальчишку к костру, бросили на колени, кто-то из них с силой пнул мальчишку в живот… А к другому костру уже тащили несчастных девчонок. Кроме несчастного Катуманда и его супруги, всем вокруг было хорошо – толпа жаждала зрелища, его и собирался устроить благороднейший Кельгиор, таким образом реабилитируясь в собственных глазах и в глазах зависимых от него людишек. Хотя последнее было не так уж и важно.

– Друид?! Ты где там? Чего ждешь?

Не говоря ни слова, Беторикс подошел к Кельгиору и на глазах у всех наотмашь ударил его ладонью по щеке. Затем – еще раз, посильнее.

Потом обернулся ко всем, важно выставив вперед левую ногу и величаво воскликнул:

– А теперь слушайте меня все!

Все тут же притихли, даже благороднейший Кельгиор, ибо никто не мог взять сейчас в толк – что тут вообще происходит? Почему этот странный друид вдруг ни с того, ни с сего бьет их господина, словно последнюю бродячую собаку? И при этом никуда не бежит, даже не достает меч… Значит – имеет право? Так! И как иначе-то? Что же он – самоубийца, сам себе враг? По-иному здешние люди и помыслить не могли, и Виталий, как практикующий социолог, это хорошо знал. Чем и воспользовался.

– Не я говорю сейчас с вами, а Верцингеторикс, славный вождь!

Вот после этой фразы кое-кто уже кое-что начал смекать. И первым – побитый только что Кельгиор, выражение лица которого сразу же помягчело. Ах, вот оно в чем дело-то! Теперь ясно. Не толок ему – всем! Не безродный друид его ударил, а сам великий вождь! Который потом, позже может и извиниться за свой удар, и даже заплатить золотом. Да и вообще, тумаки от вышестоящих оскорблением не считались. Ясно! Теперь ясно, кто этот друид!

– Этот человек – друид – мои глаза и уши, – так сказал вождь, – покачиваясь, нараспев произнес Беторикс. – То что он слышит – слышу я, то что он видит – вижу я… Я вижу – благороднейший Кельгиор, славный воин…

Бедолага толстяк при этих словах приосанился.

– Благородный Нетубад – тоже славный воин… – не меняя темпа, продолжал молодой человек.

А вот тут все еще больше притихли.

– Оба благородных господина – мои верные люди, так бы сказал Верцингеторикс. И еще б он спросил: а почему тогда они друг другу – враги?! Какая лошадь их вдруг укусила? Какой ястреб пролетел? Что они не поделили? Женщину? Воинскую славу? Земли? Если земли – пусть немедленно доложат моим ушам или явятся сами.

– Земли, земли! – благороднейший Кельгиор яростно затряс двойным подбородком. – Этот прощелы… благородный господин Нетубад давно на мои земли зарится. Те, что за ручьем. Говорит – его. Но ведь это же не так! И то все знают. И я сейчас же доложу тебе, благороднейший друид – уши правителя.

Видно было, что толстяк по-настоящему обрадовался и решил не упускать столь удобного случая решить все свои проблемы и поквитаться со старым врагом.

– Я скажу… я скажу все! Слушай, о, благороднейший друид!

Беторикс резко взмахнул рукой:

– Постой, славный господин Кельгиор.