|
Весь ход подготовки к мятежу, как и сам мятеж, демонстрируют как раз обратное, Саблин не был наивным романтиком и Дон Кихотом (которого он старательно изображал в письмах для потомков), а холодным и расчетливым провокатором. Впрочем, даже немецкий журналист вынужден признать, что Саблин совершил преступление, которое он всячески пытается оправдать. Интересно, если бы немецкий офицер угнал немецкий боевой корабль, что бы тогда писал о нем немецкий журналист? Особо следует отметить идею Шера о памятнике Саблину и даже о надписи на этом памятнике. Надо же, свои демократы о памятнике почему-то не додумались, и им пришлось подсказывать из Германии!
Не счесть и трафаретных журналистских «уток» вокруг событий 8—9 ноября 1975 года на БПК «Сторожевой». Остановимся хотя бы на нескольких из них. Вот весьма популярная выдумка тупых журналистов, кочующая уже более двадцати лет из издания в издание: «Вскоре на палубу корабля вывели в наручниках хромавшего Саблина. Его поддерживали под руки два моряка со “Сторожевого”. Все моряки экипажа-бунтаря, которых построили на верхней палубе, затаили дыхание, еще не отойдя от перенесенного потрясения. Один из десантников что-то пробурчал в адрес Саблина. Тоща матрос, помогавший идти своему раненому командиру, обернулся и отчетливо — так, чтобы услышали все вокруг, — произнес: “Запомните этого человека на всю жизнь! Это настоящий командир, настоящий офицер советского флота!” Спускаясь по трапу на катер, Саблин крикнул: “Прощайте, ребята! Не поминайте лихом!”» Ну прямо из кинофильма о лейтенанте Шмидте! Даже слезы наворачиваются, до чего красиво и пафосно! Начнем с того, что никто команду корабля в общем строю на верхней палубе «Сторожевого» не выстраивал и мимо нее Саблина не проводил (этот эпизод только для фильма). Подобного никогда не стали бы делать сразу после захвата корабля, а вдруг среди команды еще много сторонников Саблина и они попробуют его отбить? Команду, наоборот, изолировали на небольшие группы и держали под вооруженной охраной до выяснения всех обстоятельств. По воспоминаниям мичмана Бородая, всех разогнали по помещениям и скомандовали: «Лицом к стене, руки на переборку!» Конечно же, никакие матросы из команды не сопровождали и Саблина. Этого бы тоже никто никогда не допустил. Его сопровождали вооруженные бойцы из группы захвата. Никакие «десантники» ничего в адрес Саблина «не бурчали», так как их на борту «Сторожевого» в тот момент просто не было. Группы захвата состояли из обычных корабельных офицеров, вооруженных штатными пистолетами, и матросов с кораблей со штатными автоматами. Разумеется, никто не мог выкрикивать Саблину и панегирики (причем в столь явной литературной форме!) в тот момент (даже верный Шейн), так все были насмерть перепуганы, что каждый думал только о себе. К тому же, еще раз повторю, Саблина выводили в отсутствие команды. Совершенно очевидно, что и Саблин не кричал, чтобы «его не поминали лихом», так как кричать было просто некому. Палуба была пуста, и никто не мог слышать его прощального крика. Да ему бы и не дали кричать, т.к. никто не знал еще ситуации на корабле. Относительно судьбы «Сторожевого» либеральные писаки тоже, не стесняясь, врут: «“Сторожевой” поставили на ремонт, после чего перевели в другой класс кораблей, заменили название, тактический и бортовой номера, сменили большую часть команды и перегнали служить на Тихоокеанский флот. Со всех кораблей, участвовавших в пресечении бунта, были собраны вахтенные журналы, где фиксируются события, происходящие на корабле и вокруг него. Они были возвращены, но без листов, на которых было отражено происшествие 8—9 ноября. Об этом чрезвычайном инциденте не было издано ни приказов, ни директив. Полное молчание...» Полная глупость! В ремонт «Сторожевой» должен был встать в любом случае, независимо от событий 8—9 ноября. |
