Павел Иевлев. Мёртвая женщина играет на скрипкеВремя кобольда – 2
Посвящается моим дочерям, которые, конечно, СОВСЕМ НЕ ТАКИЕ!
*** Внутри тех, кто зовется взрослым Среди унылой пустоты Сидят невыросшие дети И ждут что смерть отпустит их
Глава 1
— Это комик… — сказал капитан Плещеев, осторожно, шаг за шагом, отходя. «Комик» — это не смешно. Общепринятое среди русских ЧВК-шников сокращение. Крикнуть: «Атас, комики!» — можно быстро. Пока система предупреждения пробормочет в наушники протокольное: «Внимание, отмечено приближение роя дронов-камикадзе, личному составу укрыться», — укрываться будет уже некому.
Приближения роя отмечено не было, потому что дрон один. Слишком мелкий объект для нашей носимой ПВО-станции, особенно в здешних горах. Отбившийся от роя дрон, небольшой, размером с микроволновку, сделанный по схеме квадрокоптера. «Ему, наверное, очень грустно и одиноко», — думал я, глядя в камеру и боясь пошевелиться. (На самом деле думал я совсем другими словами, несколько более эмоционально.) — Не шевелись, Антоха! — капитан отходил все дальше. — Это пакистанский «буряк». Их местные перешивают черт-те как. Ему на твой бейдж чихать вприпрыжку.
В мой журналистский айди встроен пассивный чип, дающий ответ «Пресса, не стрелять!» на запрос средств ABCS. Так положено по конвенции о военной журналистике от две тыщи двадцать какого-то года. Перед каждой командировкой в чипе обновляются коды, чтобы всякие хитрожопые комбатанты ими не прикрывались. Беда в том, что никакой конвенциональной «армибаттлсистем» тут нет, бармалеям она не по карману. Дроны они покупают старые с ломаной прошивкой или ломают сами трофейные. Поэтому дрон может не иметь системы запроса кода, иметь отключенную систему запроса кода, иметь перепрошитую систему запроса кода. Например, с прессой, установленной в качестве приоритетной цели. Очень даже запросто, журналистов тут почему-то не любят. Даже не знаю, с чего бы. Я вот хороший. И жить очень хочу…
— Антох, ты не подумай чего, я чисто чтобы групповую цель не создавать, — утешил меня уже издали Плещеев, — черт его знает, как у него приоритеты выставлены. — Может, его сбить как-то? — жалобно спросил я. — Не надо сбить, шурави! — сказал наш проводник по имени Мангал. Ему, в полном соответствии с лингвистической логикой и армейским пониманием юмора, присвоили позывной «Шашлык». Он, впрочем, не возражал. — Он сдетонирует, Антох, — пояснил капитан, осторожно выглядывая из-за поворота горной тропы, — полетят клочки по закоулочкам.
Теперь я остался с дроном один на один. Тот монотонно гудел небольшими пропеллерами, пырился на меня камерой и, наверное, оценивал, стою ли я потраченного заряда. Отбившись от сородичей, дрон отключается от роевого ИИ и переходит на простую автономную программу. Соотносит свою ценность с ценностью мишени и либо атакует, либо ищет мишень получше. Я, видимо, вызывал у него сомнения. — А если он все равно сдетонирует? — спросил я, стараясь шевелить только губами. — Своей героической гибелью нанесешь противнику материальный урон в размере… Шашлык, почем сейчас такой «буряк» на рынке? — Полтора тыща, капитан, без прошивка. |
