При одной мысли об этом Конан содрогнулся.

Мимо него несколько раз пробегали люди, которые явно преследовали друг друга. В первый раз это была девушка с растрепанными нечистыми волосами, полураздетая, за которой гнался мужчина приблизительно такого же вида. Конан посторонился, пропуская их мимо себя. Девица скакала довольно резво и голосила на бегу, награждая своего преследователя различными нелицеприятными эпитетами. Тот отвечал столь же бойко. Вскоре их голоса стихли, поглощенные трущобами.

Вторая пара была, если можно так выразиться, зеркальным отражением первой. В этом случае удирал во все лопатки мужчина, да так, что его лохмотья развевались, точно грива у скаковой лошади, а подошва одного из сапог отскочила и полетела прямо в Конана, который и на сей раз предпочел не вмешиваться и пережидал возле покосившегося забора. За мужчиной гналась женщина, жилистая и костлявая. В руке она держала увесистую дубину, которой явно намеревалась угостить бедолагу. Стоит ли упоминать о том, что оба ругались на чем свет стоит!

Конан счел обе сценки довольно забавными и даже позволил себе ухмыльнуться в спину женщине.

Он искал то, что можно было бы назвать здешним «публичным местом». Вероятнее всего, это будет кабак, сочетающий в себе бордель, меняльную контору и клуб по интересам.

И таковое заведение в конце концов открылось его взору. То была очень маленькая и чрезвычайно грязная хибарка, снабженная, однако же, балконом. На балконе стояла полураздетая толстая женщина в розовом платье и курила кальян.

Конан поднял голову и встретился с ней глазами.

Во взгляде женщины он прочитал, как ему вдруг почудилось, все: мгновенно сменяя друг друга, мелькнули там чумазая тощая девочка, смазливая девица, исполненная решимости жить по возможности шикарно, предприимчивая особа средних лет, достигшая той высоты общественного положения, какая только возможна для дамы ее происхождения и места жительства… и еще — глубокое знание всех человеческих пороков. Эта толстуха умела оценивать человека по заложенной в том возможности ко греху. И уж эту-то возможность она в нем зацепит и позволит ей развиться, а затем выложит счет. И он оплатит ей этот счет — будьте любезны!

Но и в синих глазах северянина толстая дама в розовом увидела нечто. И это нечто заставило ее стыдливо потупиться, признавая его превосходство. Ибо перед ней был настоящий разбойник. Не грязноватый тип из трущобы, не слабовольный бродяга, оказавшийся в Десинпде по воле судьбы, — нет, варвар представлялся ей крепким орешком, которого обычным приемом не пронять.

Женщина и пытаться не стала.

Она вынула чубук изо рта и произнесла:

— Привет тебе, мужчина! Ты стоишь перед заведением Хюльдран, а я сама и есть Хюльдран, так что все вопросы можешь задать мне!

— Не станем же мы кричать друг другу, как разлученные любовники через реку! — ответил ей Конан.

Хюльдран хихикнула. Розовый шелк на ее груди всколыхнулся.

— Забавный ты мужчина. Что ж, полезай ко мне на балкон.

Конан смерил взглядом хлипкую халупу.

— Как бы он не развалился, почтенная Хюльдран, — возразил киммериец. — Сдается мне, твое заведение столь же эфемерно, что и дым из твоего кальяна.

— Ты и прав, и ошибаешься, — хмыкнула хозяйка борделя. — Ну ладно. Сейчас я спущусь к тебе и отворю дверь. Что-то мне подсказывает, мужчина, что с тобою можно иметь дело. Только ответь, сколько заплатишь ты мне за услуги?

— У меня осталось немного серебряных монет, — сказал Конан. — Пару из них я отдам тебе.