Его планом было сидеть тут до сумерек. В наступающей темноте он пройдёт несколько кварталов до укрепления полевого командира Ибрагима Зарзи и по пути изучит отель «Очень приятно». Попасть внутрь не будет трудно. Завтрашним утром снять номер, выспаться, затем аккуратно проследовать на крышу. Дверь и замок его не остановят, в путях проникновения он так же соображал, как в путях отхода.

Рэй встанет на позицию для выстрела всего лишь за несколько минут до того, как ускользнуть. Он не будет стоять на краю крыши, а встанет так далеко от края, насколько возможно, но чтобы при этом видеть цель. Это было продумано: он не будет стрелять с классической снайперской лёжки, он будет в образе племенного бродяги до последнего момента сидеть на крыше и в нужный момент встанет, поднимая винтовку. Если там будет что-нибудь, на что можно будет положить винтовку, чтобы стабилизировать себя — это будет отлично. Если нет — он выстрелит с рук. Там немногим дальше двухсот ярдов, а его способности в стрельбе с рук были превосходны, немногие снайперы достигали подобного. Он тренировал стрельбу с рук порядка года в Кэмп-Леджуне, пытаясь избавиться от своей слабости в этом. Этот выстрел он исполнил бы сто раз из ста, без проблем. Возможно даже, что у него будет время для того, чтобы всадить вторую пулю в уже подстреленного человека.

Во внутреннем дворе будет беспорядок, безумие, толкотня. Несколько минут пройдёт, пока народ более-менее успокоится и кто-то отдаст приказы хорошо вооружённому ополчению Зарзи, жалкой афганской полиции или сообщит безнадёжно бесполезным голландским миротворцам. Рэй использует это время для того, чтобы избавиться от винтовки и покинуть отель, смешавшись с толпой.

Рэй заказал ещё чаю.

План был настолько хорош, насколько можно было придумать. Но проблемы он не решал. Проблема была в том, что где-то был крот, который сдал его наёмникам. Его сдали. За ним охотились. Что будет с этим делать праведный католик? Он ещё не знал, но точно знал, что придётся перерезать ещё не одну глотку.

Неизвестная команда наёмников

Окраина Калата

Провинция Забул

Юго-восточный Афганистан

17-00

Город перед ними дрожал в мареве тёплого воздуха от полуденного солнца. Он выглядел как сказочный: Оз, Мекка или Багдад, светлый и величавый, раскинувшийся в предгорных полях- вот только на самом деле был он крайне дерьмовым городом. Его горизонт состоял из нескольких дряхлых зданий, которые были старомодными ещё в 1972 году, а остальное место занимали ветхие, кое-как сляпанные самопальные конструкции максимум в два этажа, более-менее выстроенные в линии. Мик и его друзья шли всё дальше к окраине.

То, что лежало дальше, было, для западного ума, чем-то непостижимым: лабиринт пыльных, переполненных улиц, освещённых буйством огней: вывески на арабском перемежались с универсальными типа маленькой бутылочки Кока-колы, японского бензинового брэнда, картинок с кебабом, вездесущих банка «Америкард» и «Мастеркард», индийских чаёв. Среди этой суматохи узнавались также тележки, магазины, палатки с вязаным цветастым тряпьём, горшки, оружие, которое гарантированно стреляло пятьдесят раз до того, как взорваться в руках, кебаб, рисовые колобки, опять горшки, и ещё что угодно. Транспорт выглядел пришедшим из 1927 года, многие машины имели нечётное число колёс и были нелепо и причудливо раскрашены. Тут нельзя было двигаться, не поднимая туч пыли, поскольку менее чем два процента дорог было заасфальтировано.

Мик сменил бейсболку — давно подаренную «SureFire» хорошему клиенту — на свой собственный тюрбан, и в этот раз намотал его как следует, так, что обзор серьёзно ограничился. Солнечные очки и борода помогали, но что помогало ещё больше — так это то, что Калат оставался всё ещё племенным городом, что значило- беззаконным, и тут было достаточно западных людей сомнительного происхождения, так что добавка ещё нескольких никого не настораживала.