Мыслитель, Лилибет и Туз пик в восторге закивали, а Лилибет шепнула:

– С фрау Хуфнагель полный порядок. Мне стало легче.

И Мыслитель почувствовал, что он теперь снова может разговаривать с Лилибет.

– Да, – сказал он. – Таких, как она, у нас больше нет.

После урока немецкого, на котором речь шла о видах придаточных предложений, что отнюдь не помогло рассеять неприязнь, возникшую между большей частью класса и учительницей, фрау Хуфнагель вышла в коридор и встала в простенке между окон, прислонившись к стене, – она была в тот день дежурной по этажу.  

Из пяти минут четвертой перемены Мыслитель истратил три на то, чтобы, прикрыв глаза и сунув палец в рот, принять решение. Потом он встал и вышел из класса. Туз пик и Лилибет подумали, что он пошел в уборную, но Мыслитель пересек коридор и прислонился к стене рядом с фрау Хуфнагель. Сперва учительница просто не обратила на него никакого внимания, потому что просматривала газету, а в коридоре все бегали и кричали. Мыслитель кашлянул. Когда и это не подействовало, он пододвинулся еще ближе к учительнице и снова покашлял, но на этот раз громче. Этого не услышать было уже невозможно.

– А, это ты, Даниэль, – сказала фрау Хуфнагель. – Как мило, что ты решил составить мне компанию. Дежурить, скажу я тебе, смертельно скучно. – Она улыбнулась Мыслителю и, указав на палец, который он сосал, сказала: – Знаешь, иногда меня охватывает страх, что ты его нечаянно проглотишь, как петушка на палочке.

Мыслитель вынул палец изо рта, внимательно его оглядел и пробормотал:

– Не бойтесь, его еще надолго хватит. – А потом, почти так же тихо, добавил: – Как вы считаете, фрау Хуфнагель, надо разоблачить настоящего вора или не надо?

– Даниэль, ты знаешь, кто вор? – Глаза у фрау Хуфнагель стали круглыми от любопытства.

– Пока еще не знаю, но, думаю, скоро буду знать.

Фрау Хуфнагель была явно взволнована.

– Ты что-нибудь видел или слышал? У тебя есть доказательства, неопровержимые улики?

– Нет, только мысли, – сказал Мыслитель и обнаружил разочарование на лице фрау Хуфнагель. – Но на свои мысли я до сих пор всегда мог полностью полагаться. Проблема не в этом. Проблема в том, – и Мыслитель снова сунул палец в рот, – что вора мне, скорее всего, будет жалко. Похоже, он окажется неприкаянным, бедным малым.

– Но он же вор! – воскликнула фрау Хуфнагель.

– Ну и что? – Даниэль внимательно посмотрел фрау Хуфнагель в лицо. – Ну и что? – повторил он.

– Нет, позволь, Даниэль! – Фрау Хуфнагель была искренне в ужасе. – Разве можно красть? Вот уже не ожидала этого от тебя услышать! И нет у нас в классе таких бедных ребят, которые были бы вынуждены красть. Я знаю, в каких условиях живет каждый из вас.

– Я сказал «бедный» в другом смысле.

– В каком? Мыслитель пожал плечами.

– Я еще сам не знаю точно, но я это чувствую.

– Все равно, Даниэль. – Фрау Хуфнагель покачала головой. – Нельзя допустить, чтобы в классе кто-то уносил все, как сорока. Ты же видишь, что сейчас у нас происходит. Так дальше не может длиться.

– Конечно, не может, – согласился Мыслитель. – Но я подумал, что вор, который по какой-нибудь особой причине крадет, не хуже того, кто без всяких оснований, без настоящих доказательств, обвиняет своего товарища по классу в воровстве. Так вот скажите, прав я или нет? И еще я хотел бы знать, что произойдет с вором? Что его ожидает?

Звонок уже известил об окончании перемены, коридор опустел, а фрау Хуфнагель все еще не ответила Мыслителю на его вопросы. В конце концов, когда учитель биологии показался на лестнице, она сказала:

– Прости меня, Даниэль, но оба ответа не так-то просто дать.